— Ага, — я кивнул. — Там еще куча побочных эффектов, ну да ладно… Сейчас это не важно.
— Хорошо…
— И, наконец, лет семь-восемь назад, некто Дэвид Фишер создал материал, который называется «живая ткань». Неорганический материал, обладающий всеми органическими свойствами, неотличимый от настоящего, и состоящий из искусственных клеток…
— …В которых может жить Гоблин, — все-таки Фелиция слишком умна. Впрочем, Мэри Джейн тоже быстро смекнула в чем суть проекта. — Ты хочешь придать клеткам этой твоей «живой ткани» свойства мозговых чипов доктора МакКоя, поселить в них Гоблина, а потом внедрить в мозг человека… И в его мозгу будет чип, который нельзя будет отличить от клеток мозга… Чип, способный передавать короткие сигналы и управлять человеком… Зачем тебе это? Хочешь захватить город? Страну… Мир?.. Хотя если продать этот проект, можно заработать миллиарды…
— Управление всеми помыслами человечества — это слишком сложно, глупо и не нужно, — поморщился я. — Я просто хочу заразить «Аидом» мутантов. Желательно всех. И внедрить в их разум мысль, что нельзя пользоваться своими способностями во зло. А для тех, кто не способен понять — лишить способностей вообще.
— Это самая глупая вещь, которую мне только доводилось слышать, — произнесла, Фелиция, потратив секунд пять на осознание моих слов.
— Ты совсем не смотришь телевизор? — мой нос шумно втянул воздух. — Поговори с доктором Траском. Послушай его выступления. Почитай статьи профессора Ксавьера. Это два самых крупных специалиста по мутантам, которых я знаю. И, хотя они в разных лагерях, оба сходятся в одном — мутантов становится все больше. Человечество вымирает, Фелиция, а мутанты ему в этом активно помогают. Представь, что произойдет, если вдруг у пятилетнего мальчика проявится способность создавать ядерный взрыв, хлопнув в ладоши? Ты бы хотела такого? Если я смогу заблокировать его способности, разве это не будет благом? Или эти, так называемые, суперзлодеи? Полиция не может их остановить. Никто не может, кроме таких же мутантов. Но их битвы разрушительны, в этих сражениях погибают десятки, сотни людей, разрушаются дома, люди теряют имущество. Неужели ты не хотела бы остановить это? Не давать им использовать свою силу, чтобы разрушать, убивать и калечить. Лишать способностей тех, кто не может себя контролировать. А самых отмороженных, просто не способных различать добро и зло — изолировать в специально созданной тюрьме… Скажи, Фелиция, разве это не благородная цель?
— Тебе не дадут этого сделать… — прошептала Харди, когда до нее, кажется, дошло, что я не шучу. — Просто не дадут…
— На самом деле, на данном этапе, все это технически неразрешимо, — вновь поморщился я. — Мне нужно усовершенствовать вирус Гоблина, чтобы доставлять его без наномашин (ибо с наномашинами — слишком дорого). Мне надо улучшить свойства живой ткани, чтобы она стала лучшим передатчиком сигнала. Мне надо достроить тюрьму для самых отмороженных… Сейчас все это на стадии прототипа, и пока результаты меня не радуют. Но план есть, он работает…
— Ты не понимаешь, Гарри! — воскликнула Фелиция. — Это невозможно! Ты просто… тебя убьют! Уничтожат, если узнают, что ты планируешь!
— Блин… в этом-то вся и проблема… Как объяснить всем, что я не хочу никому причинять вред? Что не делаю ничего дурного?
— «Не хочу причинять вред», «Не делаю ничего дурного», — передразнила меня девушка. — Отличная будет эпитафия на твоем надгробии!
Я вздохнул:
— Слушай…
— Блин, какая же я идиотка, — причитала девушка, уже почти не обращая на меня внимания. — Даже не думай, что я стану тебе помогать!
— Но… ты ведь и так помогаешь, — осторожно напомнил я. — Ты — моя помощница.
— Твою мать… — и снова Фелиция позволила мне насладиться своими трехэтажными словесными конструкциями. — Меня прикончат вместе с тобой… Пристрелят, где-нибудь в переулке. И все.
— Брось, ничего такого не случится.
— Угу. Еще одна отличная эпитафия… Но надгробие-то будет уже мое!
Для большинства обывателей, слежка — это просто. Но что делать, когда следящий провалился, и объект пытается «сбросить хвост»? Продолжать слежку и полностью раскрыться? Или позволить объекту уйти, и тем самым сохранить сам факт слежки втайне?
Именно об этом я размышлял, когда вновь почувствовал тот самый раздражающий зуд. И это в здании ОзКорп! Нужно срочно улучшать меры безопасности. Причем конкретно.
Я снова скрылся за очередной закрытой дверью, и зуд пропал. Так… похоже, опасность мне угрожает (если это опасность, конечно) только вне закрытых помещений ОзКорп. Что ж…
— Мистер Озборн! — ко мне подбежал достаточно молодой (лет двадцать пять должно быть) чернокожий парень, и протянул планшет. — Вот!
От него сильно пахло смущением, почти страхом. Как всегда.
— Привет, Макс, — произнес я, бегло осмотрев его внешний вид. — Отличная прическа.
— Э… М… Да… Спасибо, мистер Озборн, — совсем уж смутился парень.
— И что это ты нам принес? — я провел пальцем по экрану планшета, запуская какой-то ролик. Там то и дело вспыхивали яркие вспышки, вызывая
