серебристых купола Военно-морской обсерватории, расположенные под ними телескопы до сих пор применялись для измерения времени и контроля календаря. Куполы сверкали на солнце.
Почему Машина состоит из додекаэдра и трех сферических оболочек, называемых бензелями? Конечно, репортеры понимают, что она не может знать этого, их просто интересует ее
Элли заметила, что на крыше из люка появились две фигуры. Их лица были спрятаны за забралами. Мужчины были облачены в сине-черные доспехи средневековых самураев. Взяв в руки длинные шесты, они, поклонившись друг другу, сразу же принялись наносить удары и отражать их… В течение получаса завороженная зрелищем Элли едва слышала обращенные к ней вопросы. Впрочем, никто и не обратил внимания на ее рассеянность. Дубинки, видимо, были тяжелыми: движения фехтовальщиков наконец сделались неторопливыми, как на морском дне.
Сколько лет она была знакома с докторами Луначарским и Сукхавати до приема Послания? А с доктором Эда? С мистером Си? Что она думает о них, об их достижениях? Как у всех пятерых складываются дела? Оставалось только радоваться, что она член так удачно подобранного экипажа.
Что она думает о качестве изготовленных в Японии деталей? А что может сообщить о встрече Пятерки с императором Акихито? Какие результаты принесли переговоры с главами синтоистской и буддийской общин… следует ли видеть в них только знак признательности к стране-хозяйке или же — новую попытку осмысления мировых религиозных истин? Как все-таки лично она считает — может ли Машина иметь отношение к Судному дню или окажется троянским конем? Элли старалась отвечать любезно, коротко и не ввязываться в споры. Сопровождавший ее представитель консорциума «Машина», отвечавший за контакты с прессой, казался довольным.
Наконец интервью закончилось. Главный редактор пожелал ей успехов от лица всех собравшихся и, выразив надежду получить интервью после возвращения, пригласил почаще гостить в Японии.
Хозяева кланялись и улыбались. Воины в доспехах нырнули в люк. Она видела своих охранников, переглядывавшихся за дверью конференц-зала. По пути к двери Элли спросила у женщины-репортера о привидениях, явившихся из средневековой Японии.
— Ах эти, — отвечала та. — Астрономы из береговой охраны. Они каждый день занимаются кендо в обеденный перерыв. По ним можно часы проверять.
Си родился в Великом походе и юношей воевал с Гоминьданом за революцию. Потом служил офицером разведки в Корее и постепенно стал одним из руководителей оборонной промышленности Китая. В годы Культурной революции был подвергнут публичным унижениям, приговорен к домашнему аресту, но в конце концов его с шумом реабилитировали.
Одним из преступлений Си против Культурной революции было преклонение перед древними конфуцианскими добродетелями, в частности он восхищался одним отрывком из «Великого учения», который уже многие столетия знал наизусть каждый сколько-нибудь образованный китаец. Именно этот отрывок, по собственному признанию. Сунь Ятсен[44] положил в основу своего революционно- националистического движения в начале века:
«Древние, стремившиеся установить добродетель в Поднебесной, сперва устраивали собственные дела. А чтобы устроить собственные дела, они наводили порядок в семье. А чтобы навести порядок в семье, воспитывали в себе личность. А чтобы воспитать в себе личность, исправляли сердца. А чтобы исправить сердца, стремились к искренности в мыслях. А чтобы обрести искренность в мыслях, старались до предела расширить свои познания. И познания расширяли изучением вещей».
И Си был уверен, что основа будущего благополучия Китая кроется в познании. Красная гвардия считала иначе.
Во время Культурной революции Си был отправлен в провинцию Нинся, район с глубокими мусульманскими традициями, в бедное коллективное хозяйство неподалеку от Великой стены. Там, вспахивая заброшенное поле, он обнаружил искусно украшенный бронзовый шлем времен династии Хань. Возвратившись к кормилу власти, он позволил себе перевести взгляд со стратегических ракет на археологию. Культурная революция попыталась пресечь пятитысячелетнюю традицию китайской культуры. В ответ Си начал возводить мосты к прошлому и со все возрастающим увлечением принялся раскапывать подземные гробницы в окрестностях города Сиань.
Тогда-то и состоялось великое открытие. Они обнаружили терракотовую армию того самого императора, именем которого назван Китай. Звали его Цинь Ши-хуанди, но причуды транслитерации преобразили это имя на Западе в Чина. В III в. до н. э. Цинь объединил империю, построил Великую стену и милостиво повелел, чтобы после его смерти весь двор — слуги, воины и дворяне — последовали за ним в виде терракотовых копий, хотя, по старому обычаю, их должны были просто заживо похоронить вместе с императором. Армия терракотовых воинов составила 7500 человек, примерно дивизию. Лицо каждой скульптуры походило на портрет. Там были собраны люди со всего Китая. Император объединил множество прежде самостоятельных и склонных к раздорам провинций. В обнаруженной неподалеку гробнице нашли превосходно сохранившееся тело маркизы Таи, служившей в невысоком чине при дворе императора. Искусство консервации тел — лицо маркизы сохраняло строгое выражение, выработавшееся, наверное, от десятилетий управления слугами, — явно превосходило древнеегипетское.
Цинь упростил письмо, создал кодекс законов. Он строил дороги, воздвиг Великую стену, объединил страну. И у всех отобрал оружие. Его обвиняли в кровавой резне, которой он подверг критиковавших его политику ученых, и в умышленном сожжении книг возмутительного содержания; на это он возражал, что тем самым уничтожил гнездо растления и установил мир и порядок. Си усмотрел в этом сходство с Культурной революцией и попытался представить себе конфликт между противоречивыми стремлениями в сердце императора. Самомнение Циня достигало невероятных размеров: он даже велел наказать неугодившую ему гору; на ней уничтожили всю растительность, а потом выкрасили красной краской, как это делали с осужденными преступниками. Цинь был и велик, и безумен одновременно. Зачем объединять столько непохожих и к тому же еще конфликтующих народов, если ты пребываешь в здравом рассудке? Тут тронешься сразу, как только начнешь, с усмешкой говорил Си.
Он все больше увлекался раскопками в Сиани. И наконец поверил, что и сам император Цинь дожидается его собственной набальзамированной персоной в гробнице, пока таящейся неподалеку от глиняной рати. Древняя летопись сообщала, что под одним из курганов сокрыта даже модель всего Китая, каким он был в 210 г. до н. э. — вплоть до каждого храма и пагоды. Реки этой модели, со слов летописца, наполнены ртутью, и миниатюрная баржа императора странствовала по своему подземному государству. И когда в почве Сиани обнаружили повышенное содержание ртути, воодушевление, охватившее Си, еще более окрепло.
Ему даже удалось отыскать под землей анналы времен самого императора Циня, содержавшие описания громадных куполов, которыми тот повелел покрыть свои подземные владения, модель Поднебесной — так называлось его государство. Поскольку китайская письменность не изменилась за прошедшие 2200 лет, Си мог читать найденные тексты, не прибегая к помощи лингвистов. Летописец через века обращался прямо к нему. Чтивший память усопшего, Си, засыпая, много ночей пытался представить себе Млечный Путь, куполом накрывший могилу великого императора, и во всем блеске озарявшие его хвостатые кометы.
Все последнее десятилетие Си занимался в основном поисками места погребения Циня и модели Вселенной. Пока гробница императора оставалась не найденной, поисками интересовался весь Китай. И о Си в стране говорили такими словами: «Людей в Китае миллиард, но Си — только один». Так он становился образцом нации, в которой понемногу пускал корни индивидуализм.
Цинь боялся… он искал бессмертия. Человек, чьим именем стали звать самый многочисленный народ планеты, император, для которого построили самое огромное сооружение тех времен, словно опасался, что его могут забыть. А потому велел возводить новые и новые монументы; сохранить, то есть воспроизвести, для потомков обличье своих придворных, построить гробницу и модель мира, которые усердно разыскивал Си, и все слал и слал в Восточное море экспедиции на поиски эликсира жизни. Он жаловался на расходы, но
