ты тоже умрешь, напугать хотел. Не вышло, значит?
Я мотнула головой.
Не верю.
Не сейчас.
«Тебе лучше умереть, чем отдаться ему!» – горячо шептал Хаддин. Ворота уже пали, исход битвы решен. «Тебе лучше умереть! Он чудовище! Захватчик! Узурпатор! Он хочет получить тебя, но ты не должна позволить ему! Ты не шлюха! Умереть! Иначе ты опозоришь весь наш род! Ты не должна достаться ему живой!» Он тащил меня в Небесный Чертог, но я вырвалась и убежала. Я спряталась в крошечной комнатке в Зеленой башне, тайной комнатке, о которой знала только я. И еще Эрнан. Наверно, я ждала его, хоть и не могла признаться даже себе.
«Ты должна умереть!» – звенело в ушах.
– Твой братец был той еще сволочью, – сказал старик. – И трусом.
– Не трогай ее, Ливан, – Эрнан остановил его. – Сейчас не самое подходящее время.
Я отвернулась. По щекам покатились слезы.
– Ты убил его, да? – спросила я.
– Да, – сказал Эрнан. – Я утопил его в купели в Утренней часовне.
– Утопил?
– Это было не просто, – Эрнан устало поморщился. – Принесите вина, – велел он, – тиронского, покрепче.
Когда принесли, сам наполнил мой кубок.
– Выпей, – сказал он. – Тебе поможет.
Я не хотела пить. И есть, конечно, не хотела тоже. Вообще ничего, даже смотреть не могла.
Музыка, смех и разговоры сливались для меня в общий гул, я почти не слышала ничего вокруг. Я сидела почти неподвижно, глядя в свою тарелку. Никто больше не пытался говорить со мной. Всем было не до меня. Я ни о чем не могла думать, мне все казалось – я сплю и сейчас проснусь… Проснусь, и ничего этого не будет. Все будет, как раньше.
Эрнан смеялся. Он обсуждал что-то со своими людьми, принимал поздравления, пил за победу, выслушивал клятвы верности от придворных вельмож, которые уже успели переметнуться на его сторону. И снова пил, смеялся и радовался победе. Я сидела совсем рядом, но все это доносилось до меня, словно из глубины… Словно пустота вокруг.
Я пыталась понять, что меня ждет. Боялась того, что будет.
Сейчас или потом… Я должна стать его женой? У меня нет выбора.
Этот Эрнан, сидящий рядом, казался мне совершенно незнакомым, чужим и страшным человеком. Чудовищем. Даже в башне он был другим.
– И когда коронация? – краем уха уловила я.
– Думаю, через месяц, не больше, – говорил Эрнан. – Не хочу тянуть. Мне нужны полномочия.
– А наследники? Кроме принцессы никого нет?
– Нет, – говорил Эрнан, – я все решил.
– Принц Гаран, сын Хаддина?
Я вздрогнула, резко повернулась к нему. Принц? Что с ним? Эрнан не успел ответить, встретился со мной взглядом. Что-то изменилось в его лице, хотя он все так же вальяжно продолжал сидеть в кресле, держа полный кубок в одной руке и засахаренный персик в другой. Рядом с ним на столе лежал нож, которым он только что резал мясо.
– Что ты сделал с принцем? – спросила я.
Кто-то рядом заржал. «О, ты смотри, смотри! Проснулась!» «Да ей только принцев подавай!» и что-то еще.
Эрнан молчал.
Я глядела в его глаза – совершенно ясные, трезвые, напряженные, несмотря на бурное веселье вокруг. Я видела, он пытался что-то решить. Соврать?
– Что ты сделал с ребенком? – повторила я, голос дрогнул.
В глазах Эрнана сверкнула какая-то страшная невероятная злость.
– Я убил его, – резко бросил он. – Его я тоже убил, поняла? Чего ты ожидала?
Я вскрикнула.
И даже не знаю, что на меня нашло. Никогда бы не подумала, что способна на такое.
Я подскочила, схватила нож и…
Конечно, я не успела. Эрнан перехватил мою руку.
Мы оба теперь стояли. Я сжимала нож в руке, он держал меня за запястье.
