Он осматривал пополнение с некоторым волнением. МакГонагалл вытащила какую-то старую шляпу. Очевидно, прообраз всех остроконечных шляп Англии. И шляпа запела!
Стерпев нескладную песню, в которой едва были зарифмованы некоторые слова, я продолжал смотреть на распределение. МакГонагалл достала свиток, развернула его и, бросив взгляд на старика - очевидно, это и был директор, поправив очки, начала читать:
- Аббот Ханна! - к ней вышла та самая круглолицая девочка со смешными косичками и плюхнулась на табурет. МакГонагалл одела ей на голову шляпу и через секунду все услышали "Хафлпафф!" Ханна встала, сняла шляпу и пошла к столу под бежевым знаменем. Её приветствовали, как нового члена семьи - с аплодисментами и улыбками. Процедура продолжилась.
- Малфой Драко! - МакГонагалл осмотрела чуть поредевшую толпу детей. Драко бросил мне взгляд и через несколько секунд на его голову МакГонагалл уже одевала шляпу. Малфой сидел. Напряжение росло. Я смотрел не только на Драко, но и на преподавателей - Минерва переглянулась с директором, а директор - с черноволосым, костлявым мужчиной, что сидел рядом с ним. Непонимающе. Да, Драко устроил концерт! Он сидел и сидел. Тишина было нарушалась шёпотками, которые тут же прерывались высокоточными шиканьями МакГонагалл. Напряжение в зале достигло своего пика - стол Слизеринцев уже серьёзно переглядывался и шушукался, черноволосый мужчина за столом преподавателей буравил спину Драко взглядом.
- Гриффиндор! - вдруг заорала шляпа. - Гриффиндор! - повторила она тут же, как будто комментатор, сообщающий о голе. Что тут началось! МакГонагалл растерянно сняла шляпу с Драко - по лицу его катился пот, он встал и слегка покачиваясь пошёл к столу Гриффиндорцев. Раздались редкие хлопки - два каких-то балагура встали и начали кричать "Малфой с нами!". Остальные медленно и неохотно подхватили.
Очередь дошла и до меня.
- Поттер Гарри!
Я вышел, не забывая включить запись на своём наручном компьютере. Глаза МакГонагалл расширились от удивления:
- Генри?
- Это настоящее имя, мэм. Но все почему-то зовут меня Гарри, - я сел на стул и надел сам себе шляпу. Зал во второй раз был глубоко шокирован.
Шляпа - древний довольно таки артефакт.
- Так-так-так… маг… сильный маг. Хитрый и амбициозный.
- Гриффиндор, пожалуйста.
- Что? Ещё один? Гриффиндор, Гриффиндор, на Слизерин!
- Кхм, я извиняюсь, но вас давно не сжигали на костре? Или ещё что-нибудь… не надо тут мне мозги полоскать своими факультетами, плевать мне на них! Гриффиндор и точка.
Шляпа без проблем распределила меня на нужный факультет. Это вызвало бурю эмоций у Гриффиндорцев. Пока я сидел, МакГонагалл справилась со своими эмоциями и только сухо поздравила меня. Ещё не знает, что она получила в моём лице! Да ещё и в комплекте с Малфоем…
9. Ремонт начинается…
Походу бытовая магия тут мне будет нужна всегда! Как хорошо, что я запомнил заклинания ещё во время работы в Дырявом Котле. Спальня мальчиков была получше, чем номер в пабе, однако, до высоких требований не дотягивала. В окна задувал ледяной ветер, пол был холодный, стены каменные, кровати древние - тяжеленые, с балдахинами… спать на таких никакого удовольствия - чувствовал себя старым дедом. Зато было чисто и относительно комфортно. Багаж принесли.
По коридорам мы дошли до какого-то портрета, за которым скрывался вход. Далее - была гостиная факультета. Помещение, по меркам замка, большое - камины, диваны, столы, отделка в красно-золотом цвете. И без нормального освещения - глаза резала архаичность. Хотя ни атмосферно- средневековым, ни нормальным помещение не было. Из гостиной вели две лестницы - в спальни девочек и спальни мальчиков. Что странно - на лестнице спальни девочек было наложено заклятие, так что мальчик туда зайти не мог. А вот на лестнице мальчиков такого полезного зачарования не было и девочки могли ходить сколько угодно. Странно. Хотя, учитывая, что декан - женщина, то нормально, им свойственно защищать своих. Училась бы у Хафлпаффцев, которые мало того, что занимают места в спальнях без полового деления, так ещё и душ принимают вместе… Что, по моему скромному мнению, было правильно. Нечего детей лет одиннадцати-двенадцати, у которых половые функции ещё ограничены естественным любопытством, приучать к половому апартеиду. А потом просто привыкнут и не будут зацикливаться на половой принадлежности в делах, этой самой принадлежности прямо не касающихся. Остальной мир, к сожалению, одновременно говорил о равенстве полов и делал прямо противоположные своим словам вещи, продвигал
