зрачком. Я только встала и начала одеваться, не обращая внимания на то, что сильно наклонилась, стоя спиной к Поттеру. Когда поняла свой промах, уже было поздно. Оглянулась. Он смотрел на меня. Стало стыдно, он всё видел.
– Ну как, нравится? – похоже, наглость – естественная защитная реакция. Потому что если я перестану наглеть, то умру со стыда.
– Я врач, Гермиона. Через мои руки прошло много пациентов и пациенток. Так что если у меня к тебе нет выраженного эротического интереса, то твои сиськи-письки мне не интереснее, чем любые другие органы. Если тебя интересует мнение парня, то ты сексуальна. Ещё недавно этого не было, а тут раз, и уже начинаешь бёдрами покачивать и томные взгляды посылать.
Я правда покраснела. Надо же, ничего меня не вывело из себя, а этот комментарий – вывел. Неужели я и правда неосознанно липну к Поттеру? Да ну, бред. Он конечно симпатичный, и сексом от него прямо таки несёт, но…
Решив не заморачиваться, оделась. Одежда дарила непередаваемые ощущения, дотрагиваясь до магического тату – как будто касалась очень нежной кожи и щекотала, так что немного похихикав и поизвивавшись, я наконец привыкла и взяв себя в руки в прямом смысле, ответила Поттеру:
– Спасибо. Не думаю, что ты поймёшь, но это важно услышать. По крайней мере, от парня, а не от мамы…
– Да всегда пожалуйста. Скажу правду, какой бы она не была. Тем более, что твою внешность я лично корректировал, странно было бы, если бы ты была некрасивой.
– Я о другой части тела.
– А эта часть тела у девушек в основном одинаковая, – он зевнул, – что ж… теперь тебе нужно научиться использовать и не использовать взгляд василиска. Без этого я тебя отсюда не выпущу.
Тренировка прошла быстро. Я поняла, какое это ощущение, Поттер достал пару мышей, которых я и окаменила. А потом ещё удивлялась тому, что у меня растут клыки с ядом, так что укус убивает гарантированно. Удобно.
Теперь перчатки стали насущной необходимостью. Гарри показал, у него на руке была похожая тату, только разноцветная. Он поведал, что эту способность мне создал, используя свою как образец.
Нужно ли говорить, что он наложил на меня магическую иллюзию, за которой скрывалась девушка с татуировкой на всём теле и змеиными глазами? Это само собой разумеется. Второй год подошёл к концу, и Гарри в странном настроении, покинул Хогвартс. Кажется, он что-то бубнил про маму…
36. Затишье
День выдался очень… ненастным. Несмотря на то, что ученики были счастливы, почти бегом покидая Хогвартс, у меня на душе было тревожно.
– Драко! – голос сзади, – уже уходишь?
Обернулся. Дафна улыбалась.
– Прости, Даф, – я немного смутился, – да, погода не располагает к прогулкам. Пошли?
Гринграсс обдумала мой ответ некоторое время и кивнув, поспешила к Хогвартс-Экспрессу.
Скоро должен быть дождь. Мокнуть под дождём очень не хотелось…
Хогвартс-Экспресс уже стоял на перроне и разводил пары, но если раньше он выглядел задорно и весело, то теперь алый паровоз приобрёл оттенок крови, а дым над ним – грязно-серый. То ли и правда что-то изменилось, то ли настроение такое. И немудрено – это лето обещает быть ненастным. Кто мог – уже постарался уехать из Англии куда угодно, лишь бы не мёрзнуть целое лето под дождями и ветрами. Дафна шла рядом, на нас изредка бросали взгляды, но не вмешивались. Наконец, мы дошли до хогсмида, но тут меня ждал сюрприз. Мама. Она стояла около входа на перрон, привалившись спиной к перилам и о чём-то мило болтала с Хагридом. Редко её можно увидеть такой… весёлой. Хагрид то тут что делает? Послан проводить учеников?
Мама выглядела странно, очень странно. На ней была явно не по сезону одежда, лёгкое платье, сандалии, да и загар… Дафна хмуро посмотрела:
– А у тебя красивая мама…
– Правда? – никогда не замечал.
Гринграсс то ли завидовала, то ли готовилась к неприятностям. Но их не случилось – мама заметила меня и помахала рукой, а потом и вовсе сделала то, о чём я пожалел – полезла обниматься. Я был удушен, а большинство учеников смотрели на это как на восьмое чудо света. Мама просто таки сияла:
– Ну, Драко, рассказывай, как жизнь молодая? – она подмигнула.
– Мам, – я с трудом освободился из её хватки, – а ты что здесь делаешь?
