Но девушка его не слышала. Перед ее глазами вновь падало с крыши тело Ведьмы. Струи дождя мешались с кровью. В ушах звучал насмешливый хрипловатый голос. «Вон видишь, меч валяется. Поднять не хочешь?» Нет, она не хотела.
– Да когда же ты повзрослеешь?! – в сердцах воскликнула Бешеная. – В жизни просто так ничего не дается! И если дорого нам учение, то надобно драться за учителя! Нельзя только получать, ничего не отдавая взамен!
– Кому как, а мне схима – это новая жизнь, – задумчиво проговорил Зануда. – А значит, и плата за нее должна быть не меньше, чем жизнь. Вы все как хотите, а я иду за Искателем.
– Я тоже, – подтвердил Барчук.
– Вот теперь я слышу мужчин, а не мальчишек. – Бешеная радостно усмехнулась. – Ну что, сестренка, прогуляемся туда, не знаю куда?
– Не прогуляемся, – хмуро ответила Малышка. – Хотите умереть – скатертью дорога. А я жить хочу и не бояться. Возможно, схима с самого начала была не для меня.
– Зря ты так. – Зануда нахмурился. – Если хочешь знать, тогда, в лесу, когда вы встретили Искателя, он не Бешеной заинтересовался, а тобой. А впрочем, княжна Светлана, иди куда хочешь. Чай, многому научилась, с голоду не пропадешь. Кому-то всегда хочется чего-то большего, а ты, видать, из тех, кому достаточно тихого уголка, чтобы суп в котелке побулькивал, лучинка горела, муж рядом, пяток ребятишек сопливых – будущая надежда и опора в старости. И чтобы изо дня в день все одинаковое.
– Это неправда!
– Жизнь покажет. Пойдем, дети Искателя. Пора нам. На рынок наведаться надобно, коней купить да припасов в дорогу. Покинем город – не до охоты будет. Чего хмуритесь? Прощаться надо быстро, как бинт от раны отдираешь. Тогда боли меньше – раз, и все. Командуй, Бешеная, или Барчук. Я уже, если честно, не пойму, кто у нас главный. А тебе, Светлана, красивых песен и понимающих слушателей. Не поминай лихом.
– Зануда! – воскликнула княжна.
Она хотела что-то сказать. Только слова в последнее время как-то бежали от нее, не приходили рифмы, а мелодии казались затасканными. Бывший карманник из Тихой Замути лишь отмахнулся, спрятал Острожскую летопись в котомку и молча направился к выходу.
– Не горюй, Светланка. – Бешеная обняла ее. – У каждого свой путь. Схима – не только новая жизнь, но и тяжкая ноша. Многим она не по плечу. Авось доведется еще свидеться.
– Бывай, княжна. – Барчук хлопнул ее по плечу. – Надеюсь, еще доведется песен твоих послушать.
Он развел руками, словно извиняясь за что-то, но слов больше не нашел и последовал за Занудой. Последней ушла Бешеная. А Светлана лишь потерянно смотрела им вслед.
– Княжна Светлана, – сдерживая слезы, произнесла она, словно пробуя на вкус полузабытое имя. – Больше не сестра и не Малышка.
– Не печалься, дева сладкоголосая. – Хозяин таверны снял окуляры и тепло улыбнулся.
Только тут девушка поняла, что слышал он весь разговор до последнего слова. Но вопросов задавать не стал. Привык к чудным постояльцам. И не такого наслушался.
– Правы они, у каждого свой путь. Коли не по силам что-то – так и браться не стоит. Только дело испоганишь. Хотя ежели не попытаешься, то как узнаешь, по силам ли тебе это. Не печалься. Скушай лучше булочку с медком. Мед свежий, липовый. А нет – так пирожков с яблоками принесу. Хорошая еда – она завсегда настроение поднимет. А вечерком выйдешь, на скрипочке нам поиграешь. Больно нравятся всем песни твои.
– Что в них проку? – убито спросила девушка и поплелась наверх, в свою комнату.
Только сейчас осознала она, что осталась совсем одна. Не будет больше надежного Барчука, рядом с которым так спокойно, старой подруги Бешеной, скорой на гнев и на приязнь. И Зануды не будет с его долгими рассуждениями, от которых иногда скулы воротит. Но и к ним Светлана привыкла. Странная пустота внутри разрасталась, вела за собой тоску, от которой впору удавиться.
Но и в комнате Светлана не находила себе места. Взяла обрывок бумаги, достала перо и чернильницу, попыталась, как это бывало раньше, излить обуревавшие ее чувства в словах. Написала несколько строк, перечитала и со злостью порвала. Явилась непрошеная мысль, что до встречи с Занудой все эти буквицы для нее были темным лесом.
Последняя надежда оставалась на скрипку. Верная подруга никогда не подводила. Ее звуки несли успокоение и все равно, какую бы мелодию ни извлекала скрипачка из струн, заставляли их плакать и стонать или рассыпаться серебром смеха. Но сегодня и это не помогло. Пальцы были как чужие. В любой мелодии фальшь больно резала тонкий слух. А то, что получалось нормально, казалось старым, затасканным.
Наконец девушка прекратила терзать инструмент. Уронила его на пол. Скрипка жалобно звякнула струнами. И этот звук был самым живым. В отличие от прежних мертвых ритмов, его наполняли глубокие чувства. Скрипка, подаренная Бешеной. Не та, самая первая, – ее преемница, творение настоящего мастера. Еще одно непрошеное воспоминание. Но даже оно не могло заслонить видения падающего с крыши тела. Другой звон – меча, не спасшего свою хозяйку, о холодные, мокрые камни мостовой. И «вопль гнева», разнесшийся над городом. Еще один сигнал. Кто подал его безымянному убийце? О чем он говорил? Может, это смертный приговор Книжнику? Или еще кому-то. Ночь жатвы. Сколько колосьев в снопе у жнеца? Скольких братьев и кузенов лишился Искатель?
