– Посуди сам: ворота сейчас закрыты, стража готова с перепугу стрелять во всех, кто покажется врагом. Сомневаюсь, что Император или Паучиха собрали в Запретном городе полноценную армию, способную вести настоящую осаду крепостных стен, оснащенных пушками.

– Тогда как?

– Император подождет, пока пыль уляжется, пока Золотой Мост успокоится. И лишь после этого нападет – точно так же, ночью. А если днем, то передовой отряд забросит под видом купцов, и в нем наверняка пойдут оставшиеся в живых его ученики. Да только сейчас у Золотого Моста больше нет ни «Серебряных шпор», ни Механика, ни великого героя Изяслава Саблина, ни антов, ни лесных братьев. Трое учеников Искателя не так давно захватили Восточные ворота. Думаете, пяток учеников Императора не сможет провернуть то же самое с Южными? А мы еще и не знаем, кто из детей Паучихи выжил. «Серебряных» я в расчет не беру. Видел. Те, кто остался, сопротивления достойного не окажут. А осталось их не больше десятка.

Бескен давно потерял нить разговора. На его лице отражалось недоумение. Конечно, под рукой старика вряд ли когда-либо собиралось больше трехсот ружей. А здесь двое его гостей так легко рассуждали о действиях тысячных армий. Глаза Самоты вдруг сверкнули каким-то воинственным огнем.

– Скажи, почтенный, а собирались когда-нибудь воины всех аулов в одну рать? – спросил он.

– Ах, давно это было, – покачал головой старик. – До нас лишь предания дошли. Вас, чубов, еще и не существовало. Орда подошла к Иверским горам. Тогда один из древних, живший среди нас, по имени Георгий, и собрал всех иверов в одно войско, чтобы дать ей отпор. Битва, говорят, шла три дня и три ночи.

– Я слишком много слышал о всяком, что шло три дня и три ночи. Любят почему-то эту цифру. И кто победил?

– Мы, конечно. Правда, на нашей стороне сражалась часть ордынцев. Потом они остались жить среди нас.

– А сейчас можно собрать такое войско? Скажем, если каждый аул выставит человек по двадцать. Это же несколько тысяч наберется?

– Что единожды сделано, возможно повторить. Вот только зачем?

– Направить в Золотой Мост. С двадцати воинов аул не сильно ослабнет.

– Наши юноши и так уходят туда, нанимаются на корабли, защищают их от пиратов. Зачем еще?

– Чтобы ваше племя жило! – воскликнул чуб. – Сейчас вы нужны Золотому Мосту, как щит от Венедии. Потому и привозят вам лучшие ружья, порох, свинец, отличные клинки. Продают другие товары по хорошим ценам. Но если Император захватит город, зачем вы ему? Венедия – его вотчина. Непокорные горцы под боком только мешают.

– Мы будем сражаться! Умрем, а свободы своей не отдадим!

– Сражаться? – Самота рассмеялся. – Как? Порох рано или поздно закончится. Где возьмете его, если в Золотом Мосту сядет наместник Императора, которому поручат покончить с вашей свободой? Останетесь одни. В городе есть люди, знающие каждый ваш аул. И найдутся те, кто приведет имперских ратников. Хватит ли вам духу бороться, если опасность будет угрожать вашим семьям? Пойми, почтенный, сейчас иверы крепко связаны с Золотым Мостом. Устоит город – и вы будете жить по-прежнему.

– А почему он может не устоять? Стены высоки, пушки бьют далеко…

– Вот только у власти там торгаши. Продадут все Императору за горсть серебра. А если власть возьмут иверские аксакалы, судящие без лицеприятия, ценящие честь выше золота? Если вместо разжиревшей городской стражи и продажных заморцев на стены встанут иверские джигиты, а в горах родичи будут готовы выслать им на помощь отряды вдвое, втрое больше – тогда устоит Золотой Мост!

– Ты что несешь? – вскочил Кислота.

Бескен задумался и не заметил яростной вспышки гостя. Похоже, доводы Самоты нашли отклик в сердце аксакала. Он уже прикидывал, с кем из соседей начать разговор, как повести, как передать другим иверам свою убежденность, зажженную словами чуба.

– Не здесь. – Самота тоже встал. – Пошли, спустимся вниз, поговорим без лишних ушей.

Малышка и Гордец на всякий случай последовали за спорщиками. Ухода их никто уже не заметил. Полупьяные иверы затянули песню. И получилось это у них на удивление красиво. Множество разных по силе и тональности голосов сплетались в один напев. И казалось, горы подпевают своим детям эхом. Малышка даже задержалась, чтобы послушать. У песни не было слов. Каждый ивер издавал свой звук, но это походило на то, что в Золотом Мосту называют оркестром. Когда множество инструментов играют части одной и той же мелодии, образуя единую музыку. В последнее время это развлечение стало популярным и у венедской знати. Но песня горцев – это было нечто особенное. Девушка задохнулась от восторга, понимая, что не может найти слов, способных описать всю красоту услышанного ею хора.

Она спустилась вниз вслед за мужчинами по деревянной лестнице. Ант сидел на земле, скрестив ноги. Его псы куда-то убежали. Княжна усмехнулась. Наверно, будут всю ночь улучшать породу горских собак. Самота и Кислота стояли друг против друга, сжав кулаки.

– Ты что вытворяешь?! – кричал златомостец. – Только от одних захватчиков отбились – а ты новых чужеземцев хочешь на шею посадить? Хорош союзничек!

– Отбились? Как бы не так! Победа такая хуже поражения! Вояка! Механик умер, очнись! Никто не станет защищать город! Вчера предали двое купцов – их корабли чуть не разнесли весь порт. А что произойдет, когда все богатейшие купцы предадут?!

– Зачем им предавать? Это – их город!

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату