приходит.
– Я вас, головотяпов, к своей руке еще и не подпущу, – проворчал ант.
– Гордец, да ты – стальной воин. Боль небось ужасная.
– Приятного мало. Что произошло? Когда он меня поломал, я сознание потерял.
– Мы победили!
– А что у тебя с голосом?
– То же, что у тебя с рукой.
– Он отступил, но жив, – проворчал Барчук, присаживаясь над покалеченным антом. – И это очень плохо. Мы показали все, на что способны, а убить его так и не смогли. В следующий раз он убьет нас.
– Если решится прийти, – возразил Зануда. – Мы его тоже неплохо покалечили.
– Для схимника это не раны. Он вернется.
– Мы тоже теперь знаем, на что он способен. Это победа, Барчук, победа!
Из темноты прилетел камень. Скрипка Малышки брызнула во все стороны щепками, оставляя в руках у хозяйки только обломок грифа.
– Залечь! – крикнул Барчук, падая на землю и закрывая щитом Гордеца.
Там, где только что была его голова, просвистел еще один камень. Абрек, только вставший и медленно приходящий в себя, метнулся за кучу камней. Выглядел он плачевно, весь залитый кровью, текущей из ушей. Белки глаз приобрели красный цвет от лопнувших сосудов.
– Зануда, Кислота, надо оттащить Гордеца! – крикнула Бешеная. – Мы прикроем.
Они с Барчуком сомкнули щиты, встали на колени, стараясь скрыться полностью и не высовывать голову. Камни тут же обрушились на них. Зануда и Кислота попытались действовать осторожно, дабы не потревожить искалеченную руку, но под постоянным обстрелом это было ой как непросто. Гордец стонал, закусив губу. Струйка крови стекала, теряясь в бороде. Каждый удар камня о щит сопровождался вскриком боли.
– Скорее, вы! – не выдержала Бешеная. – Я левой руки уже не чувствую. Щит долго не выдержит.
– Еще бы, – пыхтел Кислота. – Если Книжник стрелы голыми рукам метал сильнее, чем другие из лука.
Самота разрядил второй пистоль в сторону, откуда летели камни. Выстрелил наугад, просто чтобы напугать противника. Пороховой дым скрыл отступавших учеников, но рассеялся очень быстро. Чуб лихорадочно перезаряжал пистоли.
– Абрек, ты жив?! – крикнул он.
– Вроде бы да, но не уверен!
– Стреляй в него!
– В кого?! У меня перед глазами все плывет, в ушах шум какой-то, голова раскалывается. Кажется, мне отсюда не выбраться! Уходите.
– Как?! Я верхом сесть не смогу, Гордец тем более. Зануда, уводи остальных, мы останемся, только сумку мою с пистолями принеси.
– Вместе пришли – вместе уйдем, – прорычал в ответ бывший карманник.
Они наконец втащили псеглавца за камни. Кажется, он опять впал в беспамятство. Кислота кинулся перезаряжать свое огнестрельное оружие. Зануда обрезал веревки, которыми были привязаны кони, оттащил их в укрытие, и я потерял возможность наблюдать за ущельем. Мой ученик отцепил от седла арбалет. Барчук и Бешеная, шипя от боли, избавлялись от обломков измочаленных щитов. Их левые руки висели плетьми. Абрек вдруг что-то закричал на иверийском. Самота ответил ему на том же языке.
– Что там? – спросил Зануда. – Совсем плохо?
– Спрашивал, много ли пороха осталось. Говорит, если взорвать один большой камень, можно устроить неплохой камнепад. Ущелье завалит.
– А ты?
– А что я? Там направленный взрыв нужен. Я точно правильно взрывчатку не заложу. Не обучен.
– Да взрыв и так лавину обрушит!
– Пороха больше надо. Камень немаленький, говорит.
– А почему не на венедском?
– Убийца услышит – и поймет, что мы хотим сделать.
– Ну это точно. А с другой стороны, это – схимник, ему завал – не преграда. Выиграем немного времени, и все.
– Мне надо попасть к этому камню, – вдруг твердо произнесла Малышка.
– Зачем? – спросил Самота.
– Выманите его в ущелье, и я обрушу на его голову камнепад! – В голосе скрипачки прозвучала несвойственная ей жестокость.
– Как?
– Если дело лишь в одном камне, я уберу его. – Девушка встала.
– Куда,