Когда мы вернулись в лагерь, от антов уже не осталось и следа. Наемники суетились возле большого костра, готовили ужин. Откуда-то появился объемистый бочонок. По случаю завершения первого этапа похода Картавый разрешил всем выпить.
А я все думал над тем, что узнал, что услышал. Псеглавец, тот самый, брат моего учителя, оказался прозорлив. Похоже, он предвидел создание Империи, подготовил свой народ к ее приходу. Анты так трепетно берегут прадедовский уклад, резонно полагая, что, утратив его, они перестанут существовать как народ. Сольются с венедами, давно уже забывшими все эти замшелые уложения старины, перешедшими от обычаев к писаным законам, которыми, в свою очередь, князья вертят, как хотят. Это венедская поговорка гласит: «Закон как дышло – куда повернул, туда и вышло». И все же лесные братья не совсем правы, отрекаясь от всего венедского. Мне вспомнился Угрюм и его семья, их радушный прием, незатейливая крестьянская пища, неторопливый разговор, простая, незамысловатая мудрость пахаря. А ведь в деревнях обычай до сих пор стоит над законом. И даже всевластные князья ничего не могут с этим поделать. Может быть, и для венедов барыш еще не стал важнее совести? А с другой стороны, что я делаю в этом караване? Отвечаю своим беззаконием на беззаконие таможенников. Может, прав был Угрюм, и стоит мне остановиться, осесть на одном месте, как поступило большинство моих братьев и кузенов. Возможно, тогда я пойму, куда двигаться дальше. Зачем мы? Чего хотел тот, кто был первым, чье искусство мы наследуем?
Возвращались мы через Бочаг. Картавый настоял на том, чтобы его людям дали день отдыха в городе. Купец выплатил часть жалованья, и наемники растеклись по кабакам пропивать его. Я тоже решил остаться в городе. Погода портилась, в лесу нынче неуютно было.
Борислава долго о чем-то беседовала со Жданом. Они даже поспорили, но потом парень пожал плечами и отдал ей большую часть своего жалованья. Девушки ушли, а когда вернулись, за плечами у Светланы висел длинный кожаный чехол.
Больше ничего примечательного не произошло. Я уединился в комнате, которую снял на ночь. В который раз прокручивал в голове разговор с антом, раскладывал по полочкам новые сведения, и странная картина творящегося на севере прорисовывалась все яснее. Похоже, только я разглядел в ней зерно опасности.
Конечно же анты не будут таиться все время, разыгрывая для своих южных соседей представления. Они – гордый народ. Как только их племена скопят достаточно оружия, варвары заявят о себе. Мечом и топором они властно очертят границы своих владений. А где появляются четкие границы, там рано или поздно произойдет первая настоящая пограничная стычка, а не те скоморошьи бои, которыми нынче отвлекается внимание князей. А дальше… Все может быть. Может, северяне замкнутся в пределах своих лесов еще надежнее. А может быть, пойдут войной на южан, большинство из которых в их глазах – источник мерзости и порока. Но, сражаясь с венедами, как бы самим антам в венедов не превратиться. Ведь княжьи войска берут не столько личной доблестью, сколько дисциплиной, выучкой и вооружением. А такая воинская система невозможна в патриархальном антском обществе.
Было о чем подумать. Было в чем усомниться. Может, стоило остаться среди варваров? Может, хватит искать и раздумывать, настала пора что-то делать? Только я по-прежнему не знал что. Путь без цели. Я иду, не зная куда и зачем, просто иду. Да, мы созданы, чтобы изменить мир. Но как? Сверху, возглавив целые народы? Или снизу, множа число учеников, носителей нашей идеи. Ожидать век за веком, пока станет нас больше и мир сам изменится под нашим влиянием, без опоры на силу мечей и княжеские престолы, движимый всего лишь идеей.
В соседней комнате остановились Борислава со Светланой. Стена, отделявшая их от меня, была не настолько толстой, чтобы задержать внутри все звуки.
– Ты проводишь с Занудой больше времени, чем со мной, – услышал я голос княжны.
– Глупенькая. – Дочь воеводы тихо рассмеялась. – Я всего лишь пытаюсь перенять его мастерство. Неужели ты думаешь, что этот кобель, который сейчас неизвестно где шляется, сможет заслонить тебя?
– Я чувствую себя лишней, никому не нужной.
– Ты нужна мне.
– А ты – мне. И больше никто не важен. Мы наконец-то свободны, предоставлены сами себе. Славочка, – тихо прошептала княжна.
– Светланка, главное – мы вместе, мы далеко от твоего отца, его дружины. Никто не встанет между нами, никто. Я буду сдержанной, я рано или поздно научусь всему, что умеет Зануда, и мы уйдем. Тогда нас никто не посмеет тронуть.
– Славочка…
Звуки поцелуев, потом стон нетерпения. Я знал, что будет дальше, а потому вздохнул и заблокировал свой слух. Пусть не одобряю я того, что происходит между двумя девушками, но быть невольным свидетелем их страсти не собираюсь.
Следующий день был ясным. Но стоило пересечь границу Бочажского княжества, небеса разверзлись проливным дождем. Дорога размокла. Возвращаться поздно, спрятаться и переждать – негде. Лесные братья оставили нас еще в Бочаге. Возможно, они и смогли бы найти подходящее место, дабы переждать осеннюю грозу.
Мы двигались дальше. Наемники засучили рукава. Как я не раз говорил, в те времена опасность купеческих походов достигла своего пика. Иногда казалось: если собрать всех бандитов, вышедших на большую дорогу, то будет их гораздо больше, чем воинов у всех князей, вместе взятых. Потому купцы нанимали поистине огромное количество охраны. Но охранники также являлись грузчиками. Они же выполняли любую работу: ведь чтобы заплатить им достойное жалованье и не остаться в убытке, купцы сокращали численность прочей обслуги, как могли. Даже погонщики были не на каждой телеге. Словом,
