Глава VI
ЛИРИЧЕСКИЕ БЕСЕДЫ У КАМИНА
— Не волнуетесь, часом? — поинтересовался Канцлер.
— Я?! С какой стати?! — искренние изумился Орк. — Подумаешь, какая-то стерва из-за зеркала... И не такое видывал.
— Вот кстати, — сказал Сварог. — Вы говорили в прошлый раз, что у нее не было украшений. Совсем никаких?
Орк пожал плечами:
— Ну, висело на шее что-то такое. Связка серых с синими прожилками камней, они у меня абсолютно не ассоциировались с украшением. Украшение... На Таларе такое и последняя крестьянка не наденет. Я подобные видел на шее у сильванских дикарей, разница только в том, что у нее камни отполированы. Вообще странно: такая женщина могла бы себе позволить настоящие украшения.
Действительно, подумал Сварог. Золото они рассыпают прямо-таки лопатой. Хотя... Всякое бывает. На Земле, в свое время, когда не научились еще промышленным методам производства алюминия и получали примитивным способом всего-то несколько килограммов в год, алюминий считался драгоценным металлом, едва ли не дороже золота, шел на украшения и столовые приборы для знати, не всякий аристократ мог себе позволить есть алюминиевыми ложками-вилками. Можно допустить, что эти камни в ее родных местах встречаются реже, чем алмазы на Таларе, и по тамошним меркам она таскает на шее целое состояние.
И повторил это вслух — разумеется, не упоминая про алюминий.
— Возможно, — сказал Канцлер. — В любом случае это должно что-то означать, — он поджал губы. — Орк, будьте чуточку посерьезнее... Веселитесь, как мальчишка...
— Натура такая, — безмятежно ответил Орк. — Особенно если учитывать, какое поручение мне дал лорд Сварог. — Он послал Сварогу свою фирменную хищно-обаятельную улыбочку. — В конце концов, я дисциплинированно выполняю все ваши указания, Канцлер...
— Попробовали бы не выполнить... — проворчал Канцлер, посмотрел на часы. — До срока — восемь минут, но все равно, идите-ка в каминную...
Орк проворно встал, поклонился и преувеличенно церемонным шагом гвардейца на параде вышел из прилегающей к его каминной комнате.
— Фигляр... — буркнул Канцлер.
— Черт с ним, лишь бы работал хорошо... — сказал Сварог.
— И все равно, сколько лет он меня злит не на шутку, а упрятать под замок не подворачивается случая — всякий раз ухитряется выкручиваться... Занимаем места, господа?
Они сели в кресла перед стеной, за которой располагалась каминная. Правее за сложными пультами помещались трое техников — один из Техниона, один из разведки Канцлера, один из девятого стола. Никакой высокой дипломатии в таком сочетании не было — просто каждой конторе требовалась информация, которую можно начать обрабатывать немедленно, не тратя времени на одалживание у «соседей».
— Экран, — негромко распорядился Канцлер.
На стене вспыхнул большой экран — словно в стене вдруг образовалось окно. Четкость изображения, как всегда, была потрясающей, но Сварог давно к этому привык. В каминной установили не только «глаза» и «уши» — она была набита всевозможными датчиками, детекторами и анализаторами, словно знаменитые пирожки с Кадильварской ярмарки — изюмом. Из ситуации следовало выкачать все, что возможно...
Один из техников доложил:
— Какого бы то ни было энергетического воздействия не фиксируется. Посторонних излучений нет. Присутствие «третьего ручейка» не фиксируется.
Профессор Марлок, вертя в руках погасшую трубку, проворчал:
— Вполне возможно, что наша аппаратура ничего не фиксирует, а на самом деле тут полно всякого...
В кризисном штабе Марлок усердно играл роль «адвоката дьявола». Сварога это иногда раздражало, но он прекрасно понимал, что в сложных делах штатный скептик необходим. К тому же Марлок мог оказаться прав: в конце концов, как ни бились, не смогли установить, каким именно образом те связываются из своего неведомого укрытия с камнями-компьютерами. Даже хелльстадская аппаратура Сварога не смогла. Единственное, что удалось установить, — это случается всякий раз, когда происходит «встреча», и Радиант обстреливает Талар старательно и безостановочно (сейчас, кстати, именно такой момент). Но это знание не давало ровным счетом ничего...
— Внимание, господа! — сказал Канцлер.
Но все и так видели, что высокое старинное зеркало потихонечку стало наливаться изнутри мерцающим голубоватым сиянием, возникшим словно бы
