Мы продолжаем смотреть друг на друга и медленно идем навстречу, буквально не мигая и почти не дыша, чтобы невзначай не порвать тончайшую, еле ощутимую нить, непонятно когда протянувшуюся между нами. Остановившись, молчим и не отводим взгляды, словно изучая лица друг друга, я ведь ее хорошо знаю, но откуда? Я часто звал ее по имени (когда и где?..), а сейчас почему-то никак его не вспомню… И она меня хорошо знает… Я даже ощущаю вкус ее поцелуев на своих губах… Хорошо помню эти глаза со скрытой грустью и знаю о родинках на левом плече… Не могу ничего понять, чувствую себя как герой фильма, которому необходимо «вспомнить все», причем срочно, от этого зависит дальнейшая жизнь, моя и ее тоже… В горле резко пересыхает так, что не могу сказать ни слова. Женщина делает еще шаг и оказывается стоящей вплотную ко мне. Ее губы шевелятся, и даже в окружающем шуме я хорошо понимаю, что она очень тихо говорит хрипловатым, чуть дрожащим голосом:
– Прости, что тебе пришлось так долго ждать… Я приехала, как только смогла…
Вокруг продолжается броуновское движение огромного аэропорта, но сейчас это нами абсолютно не воспринимается, люди проходят мимо, как вода в ручье огибает стоящие посередине быстрого потока камни.
Откинув упавшую на лицо прядь длинных темно-рыжих волос, она своими изящными пальцами пробежала по куртке у меня на груди, как будто стремясь убедиться в реальности происходящего, затем нежно коснулась моей щеки:
– Вот ты какой на самом деле…
Внезапно я слышу настойчивый голос кого-то со стороны:
– Мисс Джули, у вас все в порядке, он к вам пристает?
А, наверное, это кто-то из группы (а может, какой-нибудь «сопровождающий» в штатском) решил поинтересоваться, что тут происходит.
Женщина поворачивается, чтобы ответить ему, продолжая держать руку у меня на плече и буквально вцепившись в джинсовый воротник куртки побелевшими пальцами, чтобы я никуда не делся, но в этот момент слышится звук – пищит сигнал будильника, и все начинает исчезать.
Только рывком сев на кровати и почти полностью проснувшись, я понимаю, что это была Джинджер…
Нет, больше не буду пить «вишневку» на ночь, а то непонятные сны замучают.
– Что, уже пора вставать? – Кто это тут? А-а-а, это Эва потягивается, как бы невзначай распахнув на груди ночную рубашку.
– Да, ты же сама просила тебя разбудить.
– Спасибо, уже поднимаюсь, пора начинать мои тренировки и прочие дела. А что ты так резко вскочил? Что-то приснилось?
– Аэропорт… – буркнул я себе под нос, не желая вдаваться в подробности.
– Ну да, что же еще может сниться летчику!
Против своей воли улыбнувшись, включаю музыку для бодрости. Звучит задорная мелодия, танцовщица одобрительно кивает головой, гибким движением поднимается с дивана и скрывается за дверями своей комнаты, и тут же из ванной слышится шум воды. «С добрым утром, Нью-Рино!», что еще могу сказать…
Хорошо быть знаменитостью! Все капризы выполняют по первому требованию. Хотя завтрак в номер – это не каприз, а насущная необходимость. Зачем далеко ходить и тратить время, если предстоит утренняя тренировка? Разумеется, после определенного времени, кто же сразу после еды заниматься начинает. Ладно, пусть сама решит, ей виднее, в тонкости подготовки лезть не буду.
Пока Эвелин тренировалась, я пристроился в уголке возле небольшого стола, накрыл его прихваченной из дому пленкой, разложил на столешнице инструменты и принялся обтачивать заготовку рукояти будущего ножа. Эх, тисков нет, все приходится в руках делать, из-за этого быстро работать не получается. Хотя зачем мне сейчас быстро? Буду растягивать удовольствие, как раз к завершению гастролей и доделаю…
Неторопливо шкрябаю рашпилем по дереву, взгляд цепляется за лежащий на столе тыльник с изображением рыси (ну понравился он мне, когда среди прочего железа на витрине увидел!..), и сами собой откуда-то возникают строчки:
Вообще, зачем меня сюда занесло, что происходит? Странный стих какой-то придумался… Есть жена, которая меня ждет дома. Есть красотка-танцовщица, для которой я внезапно стал опорой в этом жестоком мире. Есть несколько друзей, которых можно позвать на помощь. Ну и почему же мне так не по себе? Джинджер сказала, что чувствует опасность, но не может понять, для кого и откуда. Здесь пока все нормально, в соседней комнате играет музыка, и Эвелин вовсю занимается своей утренней тренировкой, мне даже смотреть страшно, что она там вытворяет для поддержания формы…
Да что это меня на грустную философию все время тянет? Ладно, хоть финал в стихотворении получился оптимистичный… Нет, пойду лучше на Эвелин посмотрю, чем она там занимается.
