Неспешно потягивая заваренный напиток, я стал размышлять. Что это вообще было такое, а? Попытка изобразить полтергейст? Что там на стенке было написано? «Алекс, помоги»? Или «Алекс поможет…»? «Алекс», «Помощь» (или «Помогать»), дальше только части слов.
То ли «Ей…», то ли «Здесь…»[4]. Потом вообще непонятно.
Кстати… Приподняв крышку мусорного ведра, я заглянул внутрь, и мне стало грустно: там лежали хозяйственные перчатки из тонкой резины. На указательном пальце одной из них явно виднелся черный налет… А я уже почти купился…
На душе было хреново. Кто-то может сказать примерно так: «Что ты паришься, рядом сразу две красавицы, лови момент!..» Но меня не покидает чувство неправильности происходящего, не могу я сейчас радоваться жизни почему-то…
Когда Бригитт и Джинджер вошли на кухню, я грустно сидел за столом и допивал почти остывшую бурду из кружки. Они весело о чем-то разговаривали, но увидели сумрачное выражение моего лица и замолчали. Сейчас я вам всё-о-о выскажу. А дальнейшее будет зависеть от того, что вы мне ответите…
– Алекс, что случилось? – спросила Джин.
– Думаю, что мне теперь делать…
Они недоуменно переглянулись.
– Джин, милая, понимаешь, я очень не хочу быть для тебя всего лишь приятным дополнением к твоей лучшей подруге… Бридж моя жена… Ты красива как мечта… И что теперь? Если уделять одной из вас больше внимания – то другая обидится… Я не хочу стать причиной разрыва вашей дружбы. А пополам разделиться не могу – я ведь не амеба!..
Встал из-за стола и пошел мыть кружку. Сделал слишком резкое движение и зацепил краем посудины мойку, раздался звон. Блин, треснула, что ли? Нет, целая осталась, вроде…
Я повернулся и увидел, что они стоят рядом, почти вплотную, с непонятным выражением на лицах. Джинджер сказала:
– Алекс, я хочу чаще видеть вас обоих, приезжайте когда угодно.
– Тогда у меня к тебе будет просьба.
– Какая?
– Больше не пей спиртного, по крайней мере, в одиночку, без нас.
Она внимательно посмотрела на меня, затем перевела взгляд на стоявшую возле мойки початую бутылку коньяка, где не хватало примерно трети. (Посудину я утром мимоходом прихватил из гостиной вместе с недопитым бокалом.) Решительным движением взяла ее, выдернула пробку и вылила практически все содержимое в раковину мойки, глядя мне в глаза. («Твою мать, это ж «Курвуазье Империал»!!! Был…» – возмущенно завопил внутренний голос.) Потом они вдвоем с Бригиттой обняли меня, я стоял, гладил их по головам и думал: «Ну вот как можно на них сердиться, а?..» Внутренний голос тут же съехидничал: «Ну вот, теперь в аптеку в два раза чаще бегать придется!..» Да замолчи ты, не мешай…
Нашу идиллию вдруг прервал звук падения какого-то предмета, донесшийся из глубины дома, и мы тут же чуть ли не бегом двинулись выяснять, в чем дело. Возле кабинета Джинджер в коридоре стоял Джек, шерсть на его загривке стояла дыбом. Увидев нас, он явно успокоился и отошел в сторону, пропустив нас в комнату.
На полу возле шкафа лежал тот самый поясок. Сейчас он был разорван, и несколько раковин соскочили со шнурка. Джин прижала руку к губам.
– Джин, он тебя отпустил, – сказал я. Чуть в стороне лежал тот самый нож; взяв его в руки, я не почувствовал ничего, только холод металла. Краем глаза заметил какое-то несоответствие вчерашней обстановке: точно, надпись уже пропала, от нее остались только смутные пятнышки на стене. Джинджер повернулась ко мне, обняла и заплакала, как мне показалось – облегченно. Я стоял, гладил ее по волосам и ясно понял, что совсем ничего не понимаю…
– Ты надпись не трогала?
– Попробовала вчера стереть, сразу как увидела, пальцем трогать побоялась, взяла перчатки на кухне… Только начала, вдруг испугалась почему-то и выбросила их в мусорное ведро…
– А какое там слово было написано?
– «Алмазы»[5]… Какие еще алмазы, бред, у меня единственный мелкий алмаз – и тот в колечке…
Нет, это полный срыв башни…
Дневника Айвана Джинджер так и не нашла. Сказала, если потом под руку попадется, она его нам даст посмотреть. Мы все никак не могли попрощаться, стояли в обнимку все втроем, возле нас мельтешил довольный Джек – сегодня утром ему почесывали пузо все, кому было не лень. Он даже мне разрешил погладить себя за ухом. Неужели признал за своего? Интересно, что кот на это скажет…
Когда мы отъезжали от дома, Джин стояла в дверях веранды, прислонившись к косяку, и у ее ног сидел Джек. Стояла она, отражаясь в зеркале заднего вида, пока дом не скрылся за кустами живой изгороди.
– Для меня это стало полной неожиданностью, – сказал я. – Странная ситуация.
– Экстремальная ситуация требует экстремальных действий! – вдруг сказала Бригитта. (Странно, где-то я уже такое слышал?..) – Но я тебя к ней почему-то не ревную…
