хороший друг «Лордов» и по совместительству главный по спецэффектам и освещению на концерте. У них явно возникла какая-то очередная накладка, которая решалась в последние минуты.
Гектор смерил Кезона тяжелым взглядом, который не сулил ничего хорошего. Октавий и Марс отошли подальше.
– Где был? – спокойно спросил фронтмен.
– Пробка, – коротко отвечал Кезон, который терпеть не мог оправдываться. Марс за спиной понимающе хмыкнул.
– Я тебе говорил, чтобы ты относился к этому серьезнее? – спросил тихо, но с угрозой Гектор.
– Все в порядке, я же тут, – широко улыбнулся Кезон.
Его улыбка на лидера RL не действовала.
– Налажаешь на выступлении – уйдешь из группы. – В голосе фронтмена звучала угроза.
– Как банально, – рассмеялся Кезон.
– Банальщина – левая рука дьявола, – наставительно заметил Гектор, который, видимо, пребывал в хорошем настроении, потому что не стал устраивать показательной расправы. По крайней мере, сразу.
– А правая? – спокойно поинтересовался Кезон.
– А правая – глупость.
– Тогда куда гордыню?
– Гордыня – кровь.
– А плоть тогда что? – не успокаивался Кезон.
– Ярость, мать твою, – прорычал вдруг Гектор, который еще несколько секунд назад был спокойным, и набросился на него.
Их, однако, тотчас расцепили – подобные стычки между музыкантами были не в новинку. Не в новинку было и то, что через час никто и не вспоминал о случившемся. Даже не вовремя зашедший в гримерную тур-менеджер, который, увидев, что его подопечные решили подраться, одной рукой схватился за сердце, а второй – за край футболки Гектора.
Распевка, накладывание грима, сценические костюмы, фанатка, ворвавшаяся в гримерку и едва не увидевшая Октавия без его драгоценной маски, споры и смех между делом – все это заняло уйму времени, но Кириллу, как и всегда, показалось мгновением.
Время неслось как по накатанной. Он только приехал, а уже скоро выходить на сцену.
– Как там прошло твое свидание с девочкой-блонди? – поинтересовался незадолго до начала концерта Кезон, лениво потянувшись. В зеркале напротив он сам себе сейчас напоминал чудовище с белым лицом и черными провалами глаз. И ему нравился свой образ. – Я случайно встретил ее. Малышка была в ярости.
Гектор поднял голову. Он выглядел задумавшимся, а в глазах его было непонимание.
– Пташка, с которой ты обедал сегодня, – подсказал ему Кезон.
– Гребаный ангелок? – хмыкнул Гектор, вспомнив Нину. – Хорошенькая, раза на два или на три. Жаль, хотела меня, а не музыку.
– Между прочим, чувак, она, и правда, любит нашу музыку, – отозвался задумчиво Кезон, касаясь пальцами корпуса гитары «тейлор», там, где находилось аэрографическое изображение паука с ангельскими крыльями.
– Я должен покаяться, что обидел ее? – мягким голосом осведомился Гектор. – Побудешь моим святым отцом?
– Зачем? – пожал плечами Кезон. – Но ты можешь, черт подери, быть вежливее с поклонниками? Раздай автографы, сделай пару фото. Порадуй людей.
– Не хочу, – ровным тоном ответил солист «Красных Лордов».
Спорить с ним не имело смысла. Упрямство было его коньком.
Музыкантам объявили, что до выхода на сцену – десять минут.
– Все вон, – сказал Гектор совершенно обыденным тоном, и народ переместился во вторую комнату грим-уборной – все так же обыденно подчинились, зная, что у фронтмена перед каждым концертом есть свой небольшой своеобразный ритуал: уединение.
Марс, правда, называл это заскоком.
В начале музыкальной карьеры, когда гримерка была одна на тучу групп – душная, прокуренная, грязная, заставленная бутылками с второсортным алкоголем, Гектор мог уйти в туалет или посидеть в тачке или даже на улице. Сейчас же положение музыканта было иным, и он мог ставить любые условия.
Гектор откинулся на спинку кресла. И на несколько минут закрыл глаза, сидя в полной неподвижности – казалось даже, что он почти не дышит.
После он вдруг вытащил из кармана кожаных штанов со шнуровкой дешевый медальон, раскрыл его и обменялся взглядами с выцветшим изображением девушки, спрятанным в нем.
Он что-то сказал ей беззвучно на родном языке. А затем резко встал, спрятал медальон и отправился к остальным.
Сцена звала.
