парке. Он с одобрением посмотрел на нас, вздохнул чему-то своему и пошел дальше, любуясь окрестными видами.
Через какое-то время и мы с Антоном пошли вдоль высокого берега.
– Тебе тут спокойно? – вдруг очень тихо спросил он, словно боясь спугнуть тишину.
– Мне спокойно рядом с тобой, – положила я голову ему на плечо, и Антон только крепче прижал меня к себе.
Гуляли мы долго, а солнце поднялось высоко-высоко и палило совсем беспощадно. Хорошо, что нас защищала густая крона старых, много всего видевших на своем веку деревьев.
Около реки я заметила свое счастье, а среди деревьев смогла коснуться его крыла.
Неподалеку от второго выхода из парка я приметила симпатичный дом из бруса с огромной двухэтажной летней террасой, на которой стояло множество столиков, пара из которых на первом этаже была занята. В больших окнах с деревенскими занавесками также были видны силуэты людей. Судя по вывеске над входом, это было кафе. И называлось оно незамысловато: «Старый парк».
– Зайдем? – моментально поймал мой взгляд Антон.
– Не знаю, – задумалась я. С одной стороны, хотелось пить и устали ноги, а с другой, как-то непривычно было ходить с Тропининым по людным местам. Пиццерия с тем, кого я считала скромным, влюбленным в мою подругу одногруппником, – не в счет!
– Катя, если ты чего-то хочешь – пожалуйста, говори, я не всегда экстрасенс, – проговорил несколько раздраженно Антон.
Алина-то всегда говорила, что хотела. У нее эти хотелки из всех щелей перли!
– Идем, – улыбнулась я ему, и мы направились к деревянному дому.
– Я хотел сводить тебя в другое место – там отлично готовят, но если ты хочешь сюда, мы пойдем сюда.
Нас встретила приветливая администратор – симпатичная шатенка средних лет с широкой улыбкой, которая мне сразу понравилась.
– Где бы вы хотели сесть? – поздоровавшись, спросила она.
Антон посмотрел на меня, явно желая, чтобы выбирала я.
– Если у вас есть кондиционер внутри, можно было бы там, – вернула я улыбку женщине.
– Конечно, есть. Пожалуйста, идите за мной. – И она повела нас к уютному столику с плетеными креслами, который был отгорожен от других легкими полупрозрачными шторками. Как и во многих подобных заведениях, народ тут появлялся ближе к вечеру. Поэтому посетителей и внутри оказалось не слишком много, хотя в углу я приметила того самого пожилого мужчину, попивающего чай и читающего ежедневную газету. Кроме него сидела на другом конце зала девушка с длинными, ниже талии, прямыми темно-русыми волосами, уставившись в планшет, чинные супруги с ребенком и три подружки лет восемнадцати, которые болтали о чем-то и негромко смеялись.
В кафе было не только прохладно, но и очень светло, а на стенах висели картины: к моему почти восторгу – пейзажи акварелью. Очень нежные, интеллигентные, какие-то невесомые и безумно красивые. Они дарили помещению воздушность и легкую изысканность.
На картинах было много неба, света, воздуха, легкости и невесомой хрупкости, почти даже хрустальности. И хотя я не сильна была в живописи, но на правах дочки художника решила, что эти работы – невероятные. Ощущение пространства от этих работ было таким сильным, что меня затопил восторг. Я даже вперед подалась, пытаясь рассмотреть их.
– Катя? – позвал меня мой спутник, который сидел к этой красоте спиной, но лицом к окну, за которым возвышались деревья. Он, наконец, снял очки, положив их около своего мобильника на столе.
– Антош, какие картины, – перевела я завороженный взгляд на него. – Тебе нравится?
Он обернулся и посмотрел на стену.
– Нет, – был немногословным его ответ.
– А, ну да, ты же поклонник творчества Томаса, – даже немного обиделась я за неизвестного художника.
– В первую очередь, я твой поклонник, – сказал Тропинин лениво. – Все остальное волнует меня гораздо меньше.
– Да? – улыбнулась я ему. – Тогда скажи, почему ты вчера согласился играть для господина Бартолини?
– Катя, – мягко произнес Антон. – У меня вопрос встречный. Почему ты все-таки считаешь меня идиотом?
Я в некотором замешательстве посмотрела на него и, протянув через столик руку, ласково коснулась его щеки.
Он молчал, а я продолжила:
– Ты же всегда себя так ведешь – дерзко, резко. И не поймешь, что у тебя на уме. Как будто бы тебя действительно почти ничего и не волнует. Только не подумай, что я критикую, просто… Было так странно, – мягко добавила я.
– Странно? Пожалуй, – он поставил оба локтя на стол, положив подбородок на сцепленные пальцы. – Катя, ты знаешь, зачем этот итальянец приехал к вам?
– В гости к Томасу? – наивно предположила я, вдруг поняв, что я упустила что-то важное.
Опять известный детектив Катрина Холмс упустила что-то важное! Уму непостижимо!
– Отчасти. – Антон смотрел мне прямо в глаза. – Он – меценат. Спонсор. Большой босс, который решает, кому давать бабки, а кому – нет, – неизящно
