не сказала слов добрых!
Нинка поставила пакеты с подарками около кухонного стола и стала методично что-то вытаскивать из них. Движения ее, правда, как тотчас подметила Катрина, были нервными.
– Кого ты встретила? – не поняла она.
– Рыло и Клея, сиречь Келлу и Кея, – зловеще объявила Нинка – мастерица давать самые разнообразные прозвища разной степени обидности. – Накорми меня, – потребовала она. – Я в последний раз в самолете ела, а там жуткую резиновую дрянь давали. Ну, ты понимаешь, наше авиасообщение оставляет желать лучшего по сравнению с европейским.
– Погоди, – остановила ее Катя, садясь рядом. – Ты встретила их… Где?
– Не тупи, – посоветовала Нинка, хватая из вазочки шоколадную конфету. – На лестничной площадке перед твоей дверью. Ну-ка, поделись рецептиком, как ты настолько привязала этого чокнутого с раздвоением личности, что он аж ночами под твоей дверью пасется? – и, не дожидаясь, пока Катя ответит, Нинка лучезарно улыбнулась. – Молодец, поздравляю! Это успех, Радова! Теперь ты должна достойно отомстить. Он не только пальцы ног целовать тебе должен, но и следы лизать, – воинственность в ее голосе и лице зашкаливала.
– Антон просто заезжал ко мне, – пожала плечами Катя.
– Что значит – «просто заезжал»? – не поверила Журавль.
– Соскучился, – неуверенно отвечала Радова.
– И сколько же вы не виделись, что он так соскучился? – полюбопытствовала Нинка.
– Несколько часов.
– Ого! Несколько часов – это же целая вечность! Какое испытание для любви, – всплеснула руками слишком уж активная Ниночка. – Как вы это пережили? Можно, я начну называть тебя Джульеттой?
Катя лишь улыбнулась и спросила:
– Откуда тут взялся Антон, мне понятно. Но Келла…
– Пришел в качестве группы поддержки, – ухмыльнулась Нинка. – С лесным чудовищем. Девка с ним была, – пояснила она подруге. – Страшная, жесть. С конской заточкой, – воодушевилась Нинка, вспоминая ту, которая посмела целоваться с Келлой. – Зато с дарами божьими, – красноречиво обрисовала она два огромных шара перед собственной грудью, тоже, впрочем, вполне женственной.
Катя только головой покачала. В конце концов, Нинка более-менее внятно объяснила ей, что случилось на лестничной площадке, то и дело давясь от смеха. Вот только за смехом этим прятались обида и злость.
Проклятый Ефим.
А ведь так складно врал ей, когда с точно такой же страстью целовал ее на палубе теплохода или на крыше. Свинья.
Пока Катрина разогревала картофельную запеканку с мясом, Нинка доставала один за другим подарки, поясняя, что и кому должно достаться. Говорить больше о Келле она не хотела, а потому пыталась отвлечься.
– Так, магниты – можешь ими облепиться, хе-хе. Венецианские маски – каждому своя, умора, да? Эта рубашка – Леше. Вроде бы должна подойти, – говорила она, роясь в своих многочисленных пакетах. – Не фуфло какое, а ограниченная серия от Бонне, – назвала она очередного деятеля моды, в которых отлично, как и дядя, разбиралась. – Это – ваза Томасу. Отец решил, что он оценит. Нельке – браслет. Что дарить твоему брату, я решительно не знаю. Поэтому ему – алкоголь. Ты видела его пьяным?
– Не доводилось, – покачала Катя головой. – Он после рейдов и так, как пьяный.
– А это тебе, – протянула ей огромный пакет Нинка.
– Что это?
– Твое самое красивое платье!
Внутри лежало коктейльное атласное платье цвета румян с элегантно задрапированной юбкой в стиле 60-х и с декольте, украшенным прозрачным кружевом. Ткань была отличного качества, да и сам наряд казался очень красивым.
– Спасибо, – слабо улыбнулась подруге Катя. – Красота… Не стоило.
– Я лучше знаю, что стоило, а что нет. Вкусно Леша готовит все же, – похвалила Нинка с набитым ртом.
– Это не Леша, а я, – сообщила ей со смехом подруга. Журавль тотчас подавилась.
– Ты-ы-ы? – протянула она, закашлялась и стала судорожно пить воду из высокого стакана. – Ты что делаешь, Катька? – прокашлявшись, сиплым голосом проговорила Нинка. – Чуть подругу на тот свет не отправила. С такими заявлениями надо быть аккуратнее.
После животрепещущих разговоров обо всем, что происходило за время отсутствия Журавля, Нинка пошла на балкон, где и дышала воздухом, пока хозяйка дома мыла посуду.
Вспомнив Келлу, Нинка совсем не по-женски стукнула кулаком по перилам. До боли.
С соседнего окна испуганно сорвалась птица и улетела от греха подальше.
