Под его пальцами.
Под его губами.
В близости, которую можно было прекратить только с биением наших сердец.
— Той ночью, — прошептала, задыхаясь от бегущего по венам огня, от чувств, полыхающих в груди и мешающих мыслить связно. — Ничего не было. Ничего не было, Рэйнар, но та ночь была, и изменить этого я уже не могу. Сейчас самое время решить, сможешь ли ты это принять.
— Принять… — хрипло произнес он, проводя пальцами по моей щеке. Наверное, это можно было бы назвать нежностью, если бы не сумасшедшая сила, плеснувшая через край. Сила объятий и его голоса, царапнувшего своей глубиной. Звенящими выстрелами рвущихся стальных тросов. И рычанием- выдохом-стоном: — Я уже не представляю без тебя жизни, Леона.
И все.
Я все-таки рухнула в пропасть, только в другую.
До краев наполненную им, без оглядки на завтра, вчера или даже сегодня.
— Рэйнар-р-р… — прошептала сдавленно сквозь рваные поцелуи-укусы, в которых уже не осталось ничего человеческого. — Р-рэйнар…
Мне было мало его имени, мало разлетающихся в стороны пуговиц, когда сдирала с него рубашку и когда ставший второй кожей мокрый насквозь свитер отлетел в сторону. Мало одного на двоих дыхания и скольжения ладоней по телу. Прикосновений к груди, безумно чувствительной — когда его губы коснулись напряженного соска, содрогнулась всем телом. Ласки — горячие, жадные, когда он поглаживал языком торчащую вершинку или медленно втягивал ее в себя целиком, плотно обхватывая тонкую кожу, заставляли выгибаться, хватая губами расплескавшийся вокруг нас огненный зной.
Тем холоднее показался воздух, скользящий по пылающей коже, когда Рэйнар подхватил меня на руки и шагнул в ванную.
— Что ты делаешь? — хрипло спросила я.
— Нам нужно в душ, — не менее хрипло ответил он.
По-моему, в душ нам уже не нужно, подумалось мне, но сил возражать не осталось.
Я горела вся от корней волос и до кончиков пальцев под его руками и сходила с ума от желания. Так ярко и остро, так безудержно горячо, что, когда его ладони накрыли мою грудь, сдавленно застонала.
Подаваясь назад и вжимаясь бедрами в его пах.
Он на мгновение убрал руки, чтобы снова коснуться моей груди скользкими от геля пальцами. Пронзившая тело вспышка была такой яркой, что у меня потемнело перед глазами.
— Ты издеваешься? — выдохнула, чувствуя, как бешено колотится сердце.
— Да.
— Я… — выдохнула через силу, потому что пальцы как раз перекатывали напряженные, до безумия чувствительные соски. — Это запомню…
— Запомнишь, Леона, — прорычал драконище, и от его интонации все волоски на теле встали дыбом. — Это я тебе гарантирую.
Прикосновение к панели — и на нас обрушились струи воды, а его ладонь скользнула ниже.
Мы отражались вдвоем в затемненных дверцах душевой кабины. На сей раз я видела все, что он со мной делает, — видела сквозь мокрые дорожки и капли, сквозь всполохи окутывающего нас огня.
Никогда бы не подумала, что это… так возбуждает.
А вот он явно об этом думал, потому что смотрел прямо мне в глаза. Смотрел, как с губ срывались тихие стоны, вторя движениям его пальцев. Смотрел, когда мы стали единым целым, и я вцепилась руками в ускользающее стекло, откинув голову ему на грудь.
— Моя Леона, — выдохнул он. — Только моя.
Так… знакомо. Так по-собственнически. Так привычно…
И так умопомрачительно ново, что я задохнулась от первого же движения внутри.
Хотела спросить, зачем он включил эту дурацкую воду, но следующий миг выбил из головы остатки мыслей. Внутри полыхнуло, переплетенные пальцы вспыхнули, и больше уже я ни о чем спросить не могла.
Потому что кричала его имя и его же рычала на выдохе.
Наслаждение шло по телу огнем, заставляя содрогаться и подаваться назад.
Сгорая в одном пламени на двоих.
— Ле-о-о-о-на. — Горячее дыхание обожгло шею собственным именем, а в следующий момент его зубы сомкнулись на моей коже и резкое движение внутри расцвело перед глазами огненным цветком. Я вздрагивала в сильных руках до тех пор, пока Рэйнар не развернул меня лицом к себе, удерживая за талию.
Глаза в глаза, так близко, что дыхание сливается.
Хотя куда уж больше, мы и так стали единым целым.
Давно. Навсегда.
