Ван и Ли давно не выкупные, к тому же они принесли мне присягу, им просто в голову не придет что-то украсть! Но нет, ты упорно обвиняешь их в воровстве! Не первый раз уже, между прочим. Борис — сын Ярцева Льва Романовича! Знаешь такого? — Наталья судорожно кивнула. — Свой первый миллион он заработал в семнадцать, сейчас у него их десятки, а благодаря ему у меня — сотни! Но при этом ты уверена, что мальчишки не знают расходов! Ната, это не я стал злым, это ты себя просто во всей красе показала!
— Но я же…
— Ради бога, молчи! Ты сегодня уже наговорила! Завтра приедет Бронислав и привезет новости. Пожалуйста, посиди денек тихо! Я уже устал перед всеми за тебя извиняться!
— Я… Прости меня! — Наташка выскочила за дверь, а я вернулся в столовую проводить профессора после испорченного вечера.
Новости из Москвы всю неделю поступали противоречивые. Как и Наташка, я с трудом представлял, чем мне может навредить дело об убийстве купца, да и картинка постоянно не складывалась, но совету быть осторожным внял и тщательно вбил его в головы своих подчиненных. И то, что они нарыли, не нравилось: прямой связи со мной не было, но возможность надавить на меня у кое-кого появилась.
— Как видишь, твоего мужа и впрямь убили по заказу, — пригласил я Наталью, выслушав отчет Костина-младшего.
— Кто? — выдохнула вдова.
— Сушкин Трофим Геннадьевич. Тот самый Трофим, что «единственный нормальный из всей своры», — я правильно цитирую? Управляющий сначала Ивана, а потом уже и твой — правда, бывший, а еще душеприказчик по завещанию твоего мужа.
— Но почему?!
— Банальные зависть и жадность. А еще — возможность, как ему казалось. Это мы с тобой знаем, что Иван знал. Даже если не верить тебе, не мог он не догадываться, что Ваня не его сын, лично мне сразу бросилось в глаза сходство малыша с Гришкой. Но твои слова подтвердились — вот выписки из медицинской карточки Гавриленкова, тогда еще Гавриленко, бесплодие прописано черным по белому. И эта запись сделана задолго до вашей свадьбы.
— Ты разбираешься в этом узелковом письме? — сыронизировала Наташка, глядя на жуткий почерк в копии страницы.
— Не забывай, я тоже врач. Недоучившийся еще, но врач. Так что мне здесь все ясно. Идем дальше. Несмотря ни на что, Иван о своем диагнозе не распространялся, его можно понять — это не то, чем будешь хвастаться. Так что Трофим искренне был уверен, что ты выдаешь своего ребенка за ребенка мужа, а он тебе верит. Он, похоже, даже мысли не допускал, что Иван мог знать, что воспитывает ребенка от другого! Честное слово, Гавриленков во всей этой истории для меня совсем с другой стороны открылся! Его было за что уважать.
— Да, — всхлипнула вдова.
— Трофим заказал Ивана, рассчитывая стать опекуном Сани как ближайший родственник. Тебя он собирался выставить неверной женой и на этом основании опротестовать завещание. Не удалось. Гавриленков не стал бы тем, кем он был, если бы не обращал внимания на мелочи. Завещание железобетонное: все его состояние, а это на сегодняшний день примерно двадцать миллионов, делится на двух сыновей: Александра и Ивана. Независимо, чьи они биологически! Там такие формулировки — не подкопаешься! Тебе отходит вдовья доля — это около миллиона, и возвращается твое приданое — это еще один миллион, Иван твои деньги за это время приумножил. Вернемся к Трофиму. С завещанием он обломался, но остался твоим управляющим. Извини, но тебя обокрасть — это как у младенца конфетку отобрать. Ты бы даже не поняла, что тебя обворовывают. Это тебе не хозяйственные расходы высчитывать! — не упустил я возможности ткнуть ее носом. — Хотя ты не совсем безнадежна! Стала его тормошить, проверять, разбираться.
— Я отвлечься хотела. Думала, делом займусь, не так тоскливо станет.
— Догадываюсь. Вместо того чтобы занять тебя какой-нибудь ерундой, Трофим запаниковал. А тут как раз бумаги убитого грабителя всплыли. И в этой ситуации он, надо сказать, сам же себе и подгадил: если бы он при первом разбирательстве так старательно не доказывал в полиции, что ты кладезь всех пороков, на те записки не обратили бы внимания. Дело-то раскрытым считалось, думаешь, охота им было по новой к нему возвращаться? Но нашелся среди следаков въедливый и упертый, и следствие возобновили по новым обстоятельствам. Только к тебе эти улики привести никак не могли, тот следователь, его зовут Максим Ираклиевич Юргин, — отблагодари потом сама — почти сразу Трофима заподозрил. Хотя против тебя вроде бы больше доводов было. В общем, Трофим специально нагнал на тебя страху, чтобы спровадить подальше, а самому опустошить счета и скрыться. Тут уже мои сработали — есть у нас подразделение охотников за головами — скрутили его уже на следующий день. Он уже дал показания, так что к тебе вопросов нет.
— Значит, нам можно возвращаться?
— Вам можно было даже не уезжать, никаких обвинений тебе с самого начала предъявлять не собирались. Трофим слишком наследил, а Юргин оказался профессионалом.
— Спасибо, Егор! — облегченно расплакалась Наталья. — Спасибо!
— Погоди благодарить. Кроме поимки Сушкина я тебе ничем и не помог. Есть другая проблема.
— Какая?
— Незадолго до смерти Иван Иванович взял в банке кредит — восемнадцать миллионов под залог своей компании.
— Сколько?.. — ахнула Наташка, округлив глаза и открыв рот. — Это же… такая сумма!
