стащить книжку!
– И как мы туда попадем? – засомневался Никита. – Таня Бондаренко – она… ну, скажем так, она кого попало к себе не зовет. У нее только крутые ребята тусуются.
– Я крутой! – обиделся Леша. – Я на Кипре был круче всех! Крейзи рашн!
– Ты не на Кипре, а в Москве, – пробурчал Анохин. – И тут ты лох и троечник, живущий в общаге.
Леша не удержался и пихнул Анохина кулаком в живот. Хорош друг, нечего сказать.
– А ну пошли найдем эту Таню! Покажу, как надо общаться с девчонками! – и он потащил упирающегося Анохина по коридору.
Таню нашли в столовой. Она сидела одна за самым дальним столиком, уткнувшись в книгу.
– Смотри и учись, Сибирь, – Леша пригладил волосы и, виляя плечами, направился к девочке.
Но, чем ближе он подходил, тем быстрее исчезал его боевой задор. Таня оказалась симпатичной, даже очень. Леше понравились ее каштановые волосы, спадавшие красивыми локонами, и темные глаза, быстро бегающие по строчкам. Пахло от Тани тоже чем-то приятным, мятным.
И когда до стола оставалась каких-то пара шагов, Леша остановился и уставился в стену.
– Привет, – Таня подняла глаза. – Ты чего?
– Что читаешь? – Леша мгновенно обрел голос. – О, Достоевский.
– На филфак готовлюсь поступать, – она улыбнулась.
– Ненавижу Достоевского, – вырвалось у Леши.
– Ты ведь Мышкин?
Леша кивнул.
– Слышала про тебя, – Таня откинула каштановую прядь от лица. – Говорят, тебя Чубыкин мурыжит каждый урок. И еще говорят, тебе папа поступление в эту школу оплатил, а сам ты вообще не сечешь. Так ты чего хотел?
– Хотел, чтобы… чтобы… – Леша осекся.
«Как быстро распространяются слухи, – подумал он с досадой. – Ничего мне никто не оплачивал!».
– Да ты не старайся, – она равнодушно пожала плечами. – Можешь даже не подкатывать. Думаешь, я не вижу, что ты с Ларисы Бойко глаз не сводишь?
Земля уплыла у Леши из-под ног, и краска брызнула в лицо. То, что он так отчаянно пытается скрыть, похоже, знает уже половина школы.
– А что, все знают? – прохрипел он.
– Да нет, ты просто в столовой сидишь напротив меня, – Таня примирительно улыбнулась. – И всегда смотришь на нее. Мы с Лариской вместе в секцию танцев ходим. Да не бойся, никому не скажу.
– Не боюсь, – соврал Леша.
– А ты ничего такой, – Таня неожиданно расхохоталась. – Хотя мне вообще брюнеты нравятся.
– У меня друг есть, – неожиданно заявил Леша. – Он брюнет. Если он тебе понравится, пригласишь нас на вечеринку?
– Понравится – может, и приглашу! – Таня подмигнула и игриво спрятала лицо за книгой.
На ватных ногах Леша вернулся к Анохину.
– И как? – съязвил тот. – Полный успех?
– Планы меняются, Сибирь, – выдохнул Леша. – Герой-любовник у нас теперь ты. Понравишься девушке – пойдем на вечеринку.
– Как я?!
– Лех, ну я никак не могу быть героем-любовником! – Анохин почти бежал за Лешей по школьному коридору.
– Отстань, – Леша отмахнулся. – Ты забыл, мы должны узнать, где мой отец! Значит, я должен взяться за учебу, а ты у нас ничего не должен делать?
– Но я не могу! – Анохин остановился.
Леша обернулся. Никита крутил пуговицу на рукаве пиджака. Широкие, неподходящие по размеру штаны делали худого Никиту еще меньше, и казалось, он сейчас испариться, как в мультфильме, а вместо него останется вся эта куча несуразной одежды.
– Да, выглядишь ты неважно, – съязвил Мышкин.
– Пошел ты, – кончики ушей Анохина покраснели. – Я не могу… потому что я уже влюблен.
– И в кого? – рассмеялся Мышкин. – Она из акабадоров?
Никита молчал, по-прежнему теребя пуговицу.
– Иди ты! – вдруг догадался Леша. – Неужели эта Лея?! Да она нас под трибунал сдала! И прическа у нее отстой! И шрам – фу!
– Это Лея Фишер, – вздохнул Никита обреченно. – И она считает, что всё должно быть по правилам. А шрам у нее от стила, зря ты так.
Вдруг телефон в кармане Никиты пискнул.
