в отчёте о проведённых поисках. – Все без исключения шлиховые пробы, взятые в течение полевого сезона, не дали ни одного знака золота».

В заключение автор сделал предположение, что на площади работ сложились неблагоприятные условия для накопления драгоценного металла в коренных породах, вследствие чего не могли образоваться россыпи.

«Вот это уже что-то, – подумал Фёдор. – Чувствуется академический склад ума, но нам от этого ни холодно и ни жарко. Где конкретные факты? А их пока нет, значит, это только гипотеза».

* * *

Жизнь между тем шла своим чередом. В отряде Закатов был уже не один: Фишкин отдал ему Афанасия Берестова, долго просидевшего на больничном. Дали им и отдельный кабинет – закуток в конце длинного коридора.

Берестов в один год с Фёдором окончил университет, но до сих пор работал старшим техником-геологом. Почему-то дальше по служебной лестнице Фишкин его не пропускал. Афанасий оказался плотно сбитым крепышом невысокого роста с густой черной шевелюрой и чёрными, как бусинки, глазами. Своей внешностью и даже чертами характера он был обязан отцу, потомку якутского охотника, получившему неплохое образование и ставшему опытным речником. Несмотря на уговоры отца, Афанасий не пошёл по его стопам, а выбрал специальность, которая была ближе к природе. Когда учился в университете, будущее маячило в радужном свете, а придя на работу, вскоре понял, что это не его. После первого же серьёзного разговора Берестов собрался уходить.

– Всё, я больше не хочу так работать, и вообще мне всё надоело, – распылялся Афанасий. – Без тебя тут было спокойно, а как ты пришёл, сразу началась какая-то белиберда.

В сердцах он обвинял Закатова во всех своих неудачах и даже в семейных невзгодах. Заявление Берестова не на шутку озадачило Федора, и он стал разбираться.

– А в чём дело, Афоня? Давай рассказывай.

Тот набычился, втянул голову в плечи и, выпучив глаза, пробормотал, что он очень устал. Афанасий не считался сильным геологом, досконально знавшим свою работу, но являлся хорошим исполнителем. К освоению нового он никогда не стремился и, в отличие от своего отца, с техникой не дружил. Так бы за спиной лидера он и прокатился всю дистанцию «на колесе», если бы судьба не свела его с Закатовым.

– Теперь я тебя понимаю: ты хочешь тихо отсидеть рабочий день и спокойно уйти домой, – выслушав геолога, сказал Фёдор. – Зачем, мол, забивать себе голову ненужными проблемами, своих хватает.

Погруженный в свои мысли, Афанасий тупо смотрел перед собой. Его стол сплошь покрывали рулоны с картами и схемами, составленными по отчётным материалам предшественников, на полке стояли его книги, собранные ещё со студенческих времён. Всё, что его окружало, являлось до боли знакомым и осязаемым. Вот эти образцы минералов он привёз с Севера, а эта друза горного хрусталя – с Алдана. Он сам её нашел в маршруте, когда сплавлялись на резиновых лодках.

Теперь придётся бросить насиженное место и начинать всё сначала. Сейчас он работает в коллективе, где его хорошо знают и прощают мелкие «грехи», а кто знает, как сложится на новом месте?

Примут ли его там, или же он навсегда останется чужаком? Да и вообще, чем будет там заниматься, когда, кроме своей работы, ничего не умеет?

– Нет, дорогой, так у нас не получится, – строго сказал Фёдор. – Пора пахать, а ты всё раскачиваешься, тянешь резину. Чего ждёшь, моей команды или особого распоряжения начальника экспедиции? Ты что, не видишь, у нас везде одни дыры? Тут работы на пятерых, а мы с тобой только вдвоём.

– Ну, да, я знаю.

– Ну, раз знаешь, тогда давай быстрей включайся. И завязывай с выпивкой. У тебя что, лошадиное здоровье или лишние деньги завелись?

Берестов покраснел, на круглом лице выступил пот, глаза забегали по сторонам.

«Кто ему сказал, что я пью? – подумал Афанасий. – Как он узнал? А вообще-то, что тут такого: сейчас все поддают, я же не алкоголик какой-то».

– Со своими личными проблемами я справлюсь сам, но дело не в этом. – Он потрепал свои курчавые волосы и стал тихо продолжать: – Я просто не вижу смысла в этой работе. Откровенно говоря, мне надоела эта мышиная возня.

– Работать надоело, или, может, я тебя чем-то обидел?

Так с ним никто ещё не разговаривал. Берестов отвёл глаза в сторону. Присутствовали в них какая-то печаль и обида.

– Дело даже не в тебе, – начал объяснять Берестов. – Ты, скорее всего, последняя капля, переполнившая чашу терпения. Понимаешь, не дают мне работать. Я тут, как мальчик на побегушках: принеси, подай, а я хочу начать своё дело, работать на себя. Вначале я на Фишкина с Мамедовым пахал, потом даже Бородин стал мною помыкать, а теперь вот ты объявился. Обидно…

Берестов насупился. Закатов подумал, что он, как маленький ребёнок, сейчас расплачется, но тот вдруг резко сказал:

– А кто для меня Бородин, знаешь? Пустое место. Мы с ним учились в одной группе, я ему делал все практические и лабораторные. Представь себе, какие у него остались знания после армии. За три года службы в морфлоте всё, что знаешь, забудешь, а если ты ничего не знал…

– А что, тебе свою тему не предлагали?

– Да кто же мне её предложит? – удивился парень. – У нас в партии только две светлые головы – Фишкин и Мамедов. Они ответственные исполнители – на них все пашут. Теперь вот ты появился, ещё один начальник.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату