говорить не стала. Только неодобрительно пожала плечами.
– А скажи-ка мне, милая подруга, – она села рядышком и понизила голос. – Что у тебя с нашим генеральным? И не вздумай говорить, что ничего. Я твердо знаю, что что-то есть. Несколько раз замечала его ну ооочень заинтересованный взгляд, а ты при его виде напряженно вытягиваешься, как струна. Так что? Признавайся лучше!
Ну как это называется! Если бы я знала, что здесь допрос с пристрастием планируется, ни за что бы не поехала!
– Так, молчишь. Значит что-то есть, иначе бы ты меня давно высмеяла. А что конкретно? Что ты ему не любовница, это однозначно, на любовниц так не смотрят. Так что, Катя?
А вот это я тебе и под пытками не скажу!
Но, как выяснилось, и молчание может быть красноречивым.
– Вот блин! Он тебе предложение сделал! И ухаживает за тобой с серьезными намерениями! – И строго предупредила: – Катерина, не вздумай за него замуж выходить! Он тебе не пара!
Тут уж не выдержала я.
– А может, я ему не пара?
– Моя догадка верна! – возликовала Лизонька, а я выругала себя за столь глупейший прокол. Надо было молчать до последнего. – Нет, это он тебе не пара, Катя! Если бы он тебе нравился, а то ты его откровенно боишься. И есть за что!
– А за что? – вот уж точно, что любопытство поперед меня родилось.
– Он диктатор, Катя. Из тех, кто слышит только себя. И пусть он пока ласковый и внимательный, но это до свадьбы. Потом он тебе покажет кузькину мать. К тому же он намного тебя старше, следовательно, будет до чертиков ревновать. Шаг влево, шаг вправо – и скандал. Тебе оно надо?
Однозначно нет.
– Бабушка считает, что мне нужно определяться, – толерантно обозначила я бабушкину позицию в этом вопросе. – Пора.
– Для кого пора? – иногда Лиза меня просто пугает. – Бабушка что, себя плохо чувствует?
– Вроде нет… – бабушка в самом деле на здоровье не жаловалась, только на усталость. Но в ее возрасте это нормально. – Но она считает, что обременять других своими проблемами неприлично.
– Да? А почему она тебя так пристроить торопится? Не нравится мне это.
Мне это тоже не нравилось. Но что делать? К врачам бабушка все равно не пойдет. Считает, что походы по больницам вредят здоровью.
Парням надоело сидеть без облагораживающего общения с прекрасным полом. Двое самых настырных встали и подошли к нам. Но это естественно. Меня и так удивило их диковинное послушание.
– Слушай, многодетная мать… – я с удивлением уставилась на говорившего. Это оказался тот, кому я сказала, что у меня трое детей. Забыла, черт возьми! Он это сразу просек: – Ага, про детей – туфта! А про мужа из той же серии?
Лизонька коварно улыбнулась и ласково так, но с затаенной угрозой попросила:
– Вы кто? Представьтесь, пожалуйста!
Парень расплылся в широкой ухмылке:
– Костя я. Петров. А ты кто? – причем спрашивал он это у меня.
Я удивилась. Неужели рядом с блистательной Лизонькой можно замечать еще кого-то? Посмотрела на него повнимательнее. Лет двадцать пять. Салага. Но настойчивая салага, судя по упрямому блеску глаз.
– Мое имя вам ничего не даст.
– Конечно, Катенька, ничего, – он согласно покивал коротко остриженной головой. – Приглашаю в кабак. Для начала. А уж потом как Бог даст… – пошло уточнил он.
Ох, что-то мне эта вылазка на пляж уже не нравится.
Повернулась к Лизе, предложила:
– Может, домой?
Она мрачно посмотрела на озеро. Я не менее мрачно разрешила:
– Ладно, иди купайся.
Лиза вскочила и бросилась в воду. Я проследила за ней. Почувствовав на своем плече тяжелую руку, скинула ее и рявкнула:
– А ну, отстань, Петров Костя! Хотя ты такой же Петров, как я царица шамаханская!
Он довольно расхохотался.
– А ты прикольная, правда!
Ничего забавного в себе я не замечала. Наоборот, раздражение все росло и росло. Когда там Лизонька наплавается?
– В общем так, – постановил этот навязчивый тип, – сначала в кабак, потом ко мне. – И без возражений!
