– Что – но? – раздраженно поинтересовался молодой человек.
– Она примет всю твою боль и займет твое место, – повторил Виктор едва ли не по слогам, понимая, что имеет дело со своим сыном.
Это означало, что его слова вряд ли сейчас дойдут до адресата.
– Мне до этого должно быть дело? Она сама это начала! – выкрикнул Дамиан.
– Думаю, тебе придется пересмотреть свое отношение к людям, сын, – невозмутимо посоветовал отец.
– Я – не ты, – отрывисто бросил молодой человек.
– Не будем поднимать эту тему сейчас. Просто уясни, твоя свобода зависит от того, как быстро ты заставишь эту девочку любить тебя.
Дамиан в панике поглядел на Маргариту, застывшую статуей. Влюбить в себя человека? Никогда! Он не такой, как его отец! Пусть его мать и была человеком, но люди так жалки, так примитивны и хрупки, одно неверное движение – и жизнь покидает их. Как было и с его матерью. Он не собирался связываться с этим миром. Но как быть? Неужели придется сыграть эту роль?..
Глава 6
Дамиан остановился у тяжелой, гладко отполированной двери, ведущей в коридор. Молодой человек уже поднял руку, намереваясь взяться за резную дверную ручку и покинуть кабинет отца, но остановился, понимая, что должен договорить. Он резко развернулся и устремил взгляд на окаменевшую у стола девушку.
– Она – огнетворец, – раздался холодный голос Дамиана.
– Нет. Она не принадлежит к огнетворцам. – Виктор даже не поднялся, говоря спокойно, словно они обсуждали погоду.
Он не удивлен? Дамиан был обескуражен.
– Но я сам видел, она низвергла одного из низших. Я видел огонь! – Молодой человек перешел на крик.
– Тебе стоило бы больше времени уделять учебе, сын. Если ты хотя бы между боями в Майтрее мог перелистнуть пару страниц, то увидел бы отличие. Орден уже давно учуял бы ее, будь она одним из их драгоценных воинов. Эта девочка не имеет никакой власти над огнем.
Дамиан замотал головой, отмахиваясь от отца, словно от наваждения.
– Посмотри на свою руку, – невозмутимо посоветовал ректор академии.
Не понимая, молодой человек автоматически поднял ладонь, выставляя ее перед собой.
– Ну? – полюбопытствовал отец.
Легкая улыбка заиграла на его губах. В синих глазах Дамиана застыло неподдельное изумление. Не осталось и следа от ожога.
– Как это возможно? Это пламя оставляет следы на несколько дней даже у меня!
– Оставляет. Но для этого ему нужно было бы коснуться тебя, – усмехнулся Виктор.
– Давай уже, говори! – Терпение Дамиана лопнуло.
– Амсир, маленький, очаровательный амсир. – Ректор поднялся, продевая палец в узел галстука и ослабляя его.
Он подошел к Маргарите и пригладил ее волосы. Затем поправил ее одежду.
– Это имя им дали еще древние кельты, точнее будет сказать, жрецы-друиды. Они ревностно охраняли свои знания, так как опасались потерять свое влияние. Обучение друидов, надо отметить, производилось исключительно устно, и ученик в первую очередь развивал память, чтобы запомнить огромное количество информации. Поэтому и не осталось письменных подтверждений существования амсиров с того времени. Кельтская культура была богата легендами и преданиями, которые веками передавались из уст в уста и, как правило, сохранились в нескольких вариантах.
– Отец! – фыркнул Дамиан.
– Амсир – великолепный мастер иллюзий. При желании, владея собственной силой на достойном уровне, он может создавать потрясающие вещи. И ты даже не заподозришь обмана. Будь осторожен, Дамиан, или она сведет тебя с ума своими иллюзиями. – Виктор улыбнулся краешком губ. – Они дали тебе имя Марсель?
Теперь он повернулся обратно к сыну. Молодой человек глядел на него исподлобья, словно дикий зверь. Иллюзии, значит? Все это время она морочила ему голову и он был так глуп, что не смог заметить этого? Проклятье!
– Ты знаешь собор Нотр Дам де ла Гард, базилику в Марселе? – Виктор приподнял черную бровь. – Помню, как он был построен по проекту этого вечно молчаливого Анри-Жака Эсперандье… Местные жители прозвали ее «La Bonne Mere» – «Хорошая Мать», считая хранительницей города. Здание построено на фундаменте древней крепости, той самой, где был разбит первый Орден, на самой высокой точке города. Но пятого июня тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года базилика была освящена, и больше ни один из пришедших с Майтреи не мог ступить в нее.
Мужчина горько усмехнулся.
