вмешиваться в этот порядок. Нарушив его, ты ничего не изменишь.
– Я не пытался что-либо менять, – глухо отозвался сын.
– Нарушая черед, ты же понимал, что не оставил мне выбора? – Лилия попыталась заглянуть в его глаза.
Они были черными, и этот факт заставил ее бессильно застонать.
– Я не думал тогда об этом, – тихо ответил Михаил.
– В этом весь ты. В этом всегда весь ты! – выкрикнула она. – Ты был лучшим из сыновей, ты мог быть со мною так долго… Но из своего непостижимого упрямства всегда делал неправильный выбор!
Лилия опять укоряла его в том, что все свое недолгое существование он использовал лишь свою жизненную силу, отдавая ее матери. Он не желал убивать кого бы то ни было, этим сокращая и те немногие годы, что отведены источнику. Но это был его выбор. Его решение. В этом Михаил был тверд. Поэтому и не встречался с отцом, всю жизнь боясь, после того как мать велела коснуться его, отбирая силы.
Лилия надеялась избавиться от ненужного теперь мужа, желая заполучить и дом, и его состояние, ведь удобнее места для охоты и не придумать. Андрея Сазонова спасли часы, те самые, что Михаил стянул в доме одного из друзей отца и подбросил в комнату матери. Зная, что предательства глава семьи никогда не простит, сын готов был на любой безумный поступок, лишь бы вынудить его покинуть дом.
До сих пор Андрей считал жену изменницей и пытался забрать сына. И до сих пор Михаил играл свою роль, отказываясь видеться с ним. Сможет ли он когда-нибудь? Есть ли надежда? Но как кто-то, подобный ему, мог мечтать о свободе? Он был обречен, едва родившись.
– Еще целых два года… – ворвались в его сознание слова Лилии, но она осеклась и умолкла.
Сазонов отрешенно усмехнулся. Мать даже знала, сколько ему осталось. Убивая тени, он действительно не задумывался о последствиях. С таким же успехом мог просто спрыгнуть с крыши в ту ночь. Но Михаил не жалел. Два года? Этот бой стоил того. Одно только продолжало мучить: Маргарита все еще оставалась в опасности.
Теперь все зависело от демона-полукровки, вознамерившегося стать человеком в самый неподходящий момент. Похоже, они оба решили стать тем, кем по сути не являлись. И к чему эти игры с собственной природой их привели? Лилия с ужасом поглядела на руки сына, закрывая лицо своими светлыми волосами.
– Ты отравил себя! – Мать подошла к нему вплотную, обнимая. – Ты ведь понимаешь это?
– Понимаю, – глухо отозвался Михаил.
– Ты больше не проводник, глупый мальчик…
Когда лэйгин опустила руку к нему на грудь, туда, где билось сердце, Сазонов уже понял ее намерения.
– Я буду скучать по тебе больше всех остальных сыновей, – прошептала Лилия.
Михаил приготовился принять неизбежное, опуская руки и закрывая глаза. Его сердце билось все медленнее и тише с каждым ударом, с каждой каплей жизни, покидавшей его. Лицо Лилии становилось более живым, щеки окрасил румянец, и она улыбнулась, чувствуя невероятный прилив сил.
– Прощай! – Мать хотела подарить ему последний поцелуй, но так и не смогла коснуться щеки сына.
Лилия замерла, не моргая глядя на Михаила, а затем судорожно вздохнула и отшатнулась, хватаясь обеими руками за свою шею. Черной паутиной по ней расходилась чернота, неумолимо распространяясь по всему телу, заставляя женщину шептать проклятия и пытаться дотянуться до ошеломленного сына.
Михаил в ужасе понял, что мать отравила себя, принимая слишком много чуждой жизненной силы. Несмотря на то что мгновение назад Лилия пыталась убить его, Сазонов протянул дрожащую руку, пытаясь удержать ее, но был слишком слаб. Тело лэйгин полностью почернело, до самых кончиков волос. Стоило Михаилу все же преодолеть расстояние между ними и коснуться матери, как ее силуэт рассыпался, словно черный пепел.
Падая на пол гостиной и теряя сознание, Сазонов успел заметить знакомые ботинки Николая, который, видимо, услышал шум с улицы и теперь спешил к нему. Чувство пустоты и потери наполнило все его существо, заставляя испытывать физическую боль. А затем осталась лишь темнота, спасительная и оглушающая.
Тамара закрыла аптеку и немедленно вернулась в свое убежище. Вбегая в комнату, она собрала все бинты и повязки, которые использовала для помощи своему господину. Ведьма поставила на стол большую чашу, повторяя свое запретное действо. Она сжала в руке пропитанную кровью ткань и зашептала заклинания. Тамара облегченно вздохнула, стоило алым каплям ожить и начать капать на стенки чаши. Убеждаясь, что их достаточно, ведьма сожгла бинты в камине. Некоторой удачей было то, что она не сделала этого раньше. Должно было хватить.
Поднимаясь и открывая свой тайник, ведьма подошла к карте, высеченной на поверхности каменного стола. Ей снова нужно было отыскать путь. Тамара склонилась и опять зашептала заклинания, осторожно опрокидывая кубок над картой. Темные капли, падая на камень, стекались алым ручейком, устремляясь ниткой по высеченным линиям.
Упираясь руками о шершавый край плиты, женщина следила за остававшимся следом, который рисовался на серой поверхности. Еще немного, и все было закончено. Ведьма тяжело вздохнула, понимая, что теперь должна была сделать. Она вернулась в свою комнату и потянулась к телефону. Гудки
