– А чем конкретно я могу вам помочь, сэр? – наш химик не сразу сообразил, чего от него хочет чокнутый капитан.
– Вы как-то признались, что ваше хобби – конструирование ИИ.
– Ну… – молодой учёный смущённо улыбнулся. – Это и впрямь хобби, капитан. Как это по-русски – звёзд с неба не ловлю. Так, студенческая ещё забава, написание ИИ-блоков для бытовой техники. Вы, простите, не примитивный домашний робот, вы человек, и соревноваться в программировании с самим Господом мне как-то не с руки.
– Но вы ведь можете написать какую-нибудь простенькую программку, которая действовала бы на меня, как коньяк, – не унимался я.
Морган весело оскалился во все тридцать два отменно здоровых зуба.
– Простите, сэр, но здесь я вам не помогу, – сказал он, явно сдерживая смех. – Не сочтите за бестактность, но я бы на вашем месте не упустил такой великолепной возможности избавиться от вредных привычек.
Вот шельмец. И не придерёшься, логика железная. Остаётся только посмеяться с ним за компанию и закруглить разговор.
Преодолевшие бодун светила науки пошли писать отчёт об исследованиях планет мёртвой системы. Задача нетривиальная: втиснуть в относительно небольшой информационный пакет самое важное. Мы в неисследованном космосе, между нами и станцией может быть что угодно, от пульсаров до туманностей. И, хотя связь основана на принципах «частиц-близнецов», вернее, феномена частиц, одновременно находящихся в одном и том же состоянии, но в разных точках пространства, космические сюрпризы не исключены. Потому отчёт я всегда передаю пятикратно, со смещением времени передачи на сто минут. Так надёжнее. И, поскольку на сверхдальнюю передачу всегда тратится большое количество энергии, которую нам следует экономить, инфопакеты должны быть компактными. Вот и соображают сейчас на троих в хорошем смысле слова. Их триумф наступит после публикации данных, но заслуженный лавровый венок ещё нужно сплести.
А мы, работяги космоса, поможем чем сможем.
Станция ожидаемо вышла на полноформатную связь спустя полчаса после отправки второго инфопакета.
В разговоре учёных я не участвовал по самой простой причине: переставал их понимать уже на второй минуте. У каждой профессии свой сленг, подозреваю, что от разговора пилотов у наших умников тоже уши дыбом встанут. Но по обилию непонятных терминов учёные стабильно держали первое место. Потому я переключился на свою рутину, отстранившись от их возбуждённой дискуссии, демонстрации образцов, таблиц и графиков. Мне куда важнее стабильность канала связи и исправность систем корабля, чем даже открытие месторождения антиграв-кристаллов. Это, конечно, приятно, но мне тоже нужно делать свою работу.
Кстати, о работе.
Наверное, уже давно не секрет, что космические пилоты, в особенности командиры кораблей, помимо штатной инструкции имеют инструкцию секретную. Да, да, это относится даже к пилотам гражданских лайнеров. Мало ли какая фигня на борту случится. Согласно этой инструкции капитан в нештатной ситуации наделялся диктаторскими полномочиями. Соответствующие голосовые команды – разумеется, в комплекте с авторизацией командира и его биометрическим профилем – всегда вшиты в ИИ бортового компьютера. Однажды мне пришлось воспользоваться своим правом, и это спасло восемьсот жизней.
Но очень малый круг посвящённых знает, что инструкцией предусмотрены не только аварии и прочие несчастные случаи. У меня есть соответствующие полномочия на случай бунта экипажа или попытки захвата корабля представителями любой известной расы. В том числе и человеческой. В этом случае я получаю право как вооружить команду «Арго» и приказать открыть боевые действия против десанта противника, так и наоборот, разоружить её, а затем карать и миловать. Расстрелять не смогу, но разгерметизировать корабль до того, как бунтующие доберутся до скафандров или спасательных капсул – успею. Слава богу, на практике применять это не довелось и, надеюсь, не доведётся. Но, помимо диктаторских полномочий, капитан корабля получает секретный индивидуальный код прямой линии связи с начальством отдела безопасности станции или планеты приписки. А также кодированные фразы, означающие, что оное начальство вызывает его самого.
Я компьютер, мне не надо делать морду ящиком, завидев эту невинную с виду фразу на экранчике личного коммуникатора. Я просто получил её в виде коротенького текстового сообщения.
«Прогнозируются солнечные бури в вашем районе, следите за магнитометрами».
Что ж, удачный момент: открыт канал связи со станцией, и никто не обратит внимания на тоненькую ниточку приватного разговора. Тем более в режиме нейросвязи.
«Показания магнитометров в норме, но мы отслеживаем изменения, – немедленно отозвался я – такой же кодовой фразой. – Капитан Кошкин на связи».
«Полковник Лемешев», – представился мысленный голос, и я вспомнил этого человека. Невысокий, квадратный, совершенно седой в свои полста с небольшим, человек с холодным взглядом желтовато-карих глаз. Начальник даже не отдела безопасности, а особого отдела в самом отделе безопасности. Того самого, что должен следить не за внешними угрозами или излишне длинными языками сотрудников военных баз, а за высоким начальством. Эти напрямую подчинены даже не Генштабу, а всеземному министерству обороны. Вернее, конкретно его главе и тем, кого министр наделит особыми полномочиями. Соответственно, и отбор в этот отдел тоже особый.
