знаешь, но при этом догадываешься, что если и узнаешь, то ни за что не поймёшь, а они не поймут тебя…
Билеты в Китай продаются, и самолёты летают туда каждый день. Но ты же в самом деле не думаешь, что там можно найти спасение и спокойствие.
Ты так не думаешь. Поэтому ты там никогда не был. Поэтому ты туда не спешишь.
Но какая-то странная, таинственная надежда есть.
Есть надежда на особые знания и философии, которые существуют где-то у неких мудрецов. Есть какие-то книги, которые, если их прочитать, откроют другой взгляд на всё и подарят другую жизнь.
Есть великие учителя, которые научат.
И есть надежда на то, что если будет совсем невмоготу, то где-то есть спасение.
Где-то…
Ты слышал про тибетских монахов и про то, что к ним всегда можно прийти и что они рады всякому. Слышал, что есть индийские чудесные гуру, которые могут подарить просветление и счастье… И ты знаешь, что дверь к ним открыта. Открыта всегда… Эта дверь не закрывается. А там, за этой дверью, мудрость, спокойствие и гармония… Там новые, могучие знания… И истина.
Что же тебя держит-то? Что не пускает к монахам и индийским учителям?.. Дела? Ответственность? Дети, пожилые родители, коллеги?
Там это всё будет отринуто. Всё станет мелочью. Дела свои ты увидишь как чепуху, суету и шелуху.
Что ж не входишь ты в те двери?
И если ты в них не входишь, то зачем тебе знать о том, что эти двери есть?
Зачем тебе иллюзия, что где-то там… Далеко-далеко… В неведомой Японии тоже есть неведомая тебе мудрость, красота и душевное равновесие. Почему ты думаешь, что там есть особое счастье?
Иллюзии и фантазии твои рисуют цветущую и сбрасывающую розовые лепестки сакуру. Розовые лепестки летят на землю с ветвей. Медленно… Голубое небо, розовые цветы…
А среди всего этого под деревом сидит самурай. Любуется, созерцает. И сердце его так же спокойно и мудро, как он сам.
Этот человек постиг тебе неведомое. Он жил по таинственным самурайским кодексам. Жил в строгости и мудрости. И теперь может довольствоваться только падением лепестков, наблюдая которые чувствует он всю скоротечность жизни, ощущает себя крошечной песчинкой, лёгким дуновением, понимает себя одним мгновением вечности… И при этом он счастлив.
Зачем ты думаешь об этом? Ты же не жил по кодексам и строгим правилам. И ты знаешь, что так, как самурай, не сможешь. Ты даже в такой позе, в какой самураи сидят и что-то созерцают, не высидишь и пяти минут…
Почему тебе хочется знать, что где-то есть такой человек… Человек спокойный и счастливый.
Тебя что, успокаивает сама мысль о мудром самурае?
Тогда почему тебя так тревожат иногда ночные гудки поездов и вереница огоньков окон вагонов, которые тянут куда-то вдаль локомотив?
Почему тебе иногда так нестерпимо хочется туда?.. За одно из этих окон… И чтобы принесли чай, и чтобы смотреть в темноту за окном, и видеть только своё отражение в этом окне, и не знать, где ты едешь, какие поля, перелески, реки и города ты проезжаешь… И при этом ехать далеко-далеко… Пусть меняются попутчики. Пусть рассказывают они свои истории и выходят на станциях. И пусть в этом пути будет с тобой бесконечная книга, и пусть будет простая еда… И чай… Лишь бы ехать… Далеко…
Или грезится тебе маленький домик, укрытый снегом. Одинокий домик у леса. Ночь, луна. И светится только окно твоего дома да эта луна. Тихо. Всё и все далеко. Дров достаточно. Дров хватит на всю бесконечную зиму. И еды хватит. Нет телефона, телевизора, радио. И интернета нет. Дорогу замело. А есть книги… Большие, интересные, мудрые, добрые книги. Книги, которые ты в своей суетливой жизни не прочтёшь. Книги, которые накопились за многие века… И ещё чай с пахучими травами… А если понадобится, то есть чистые листы бумаги и есть чем писать. Если захочется…
А ещё есть клетчатый плед. Плед обязательно! Он в твоих иллюзиях и фантазиях просто непременный атрибут спокойствия, уюта и несуетной мудрости.
Какой сладкой тоской отзываются в тебе огни проходящего мимо твоего берега корабля. Огоньки иллюминаторов, ходовые огни, далёкий, ровный гул двигателя… Тепло, уют и спокойствие в этих огнях.
Даже лодочка с одним огоньком на мачте, скользящая в темноте мимо твоего костра на берегу, и та волнует… Тебе иногда так вдруг захочется туда… На борт… И чтобы плыть мимо берегов, костров, домов, городов… Или вообще, не видя никаких береговых огней, плыть под звёздами… Плыть далеко и долго, туда, где не бывал.
Но ты же уже плавал на кораблях и лодочках… Ты же знаешь, как может сладкой тоской отозваться чей-то костёр на берегу, когда ты смотришь на него из своего иллюминатора. Ты помнишь, как хочется к этому костру с корабля.
Ты ездил в поездах и помнишь, как быстро надоедает купе и полка. Помнишь, как сам подгонял время прибытия в город, где на перроне тебя будут
