столом остро осознают, что им ещё всё можно, а Коле уже ничего нельзя.
То есть после инфаркта человек начинает ощущать своё собственное сердце внутри себя, как глубоко внедрённого врага. Как агента и шпиона вражеской смертоносной армии… Как диверсанта, как террориста. Человек вдруг осознаёт своё сердце как врага, который, в сущности, победил. Сердце оккупировало, подчинило себе человека. И на всё необходимо испрашивать разрешения у этого победившего врага, потому что всякое своенравие и всякое своеволие может быть немедленно, безжалостно, жестоко и непоправимо наказано… Сердцем!.. Сердцем!..
А ты помнишь, человек мой дорогой, как ты меня испугался, будучи уже взрослым? Испугался именно меня… Забыл? Тебе неприятно вспоминать? Ещё бы! Как же ты тогда запаниковал! И выяснилось, что всё, что касается здоровья, для тебя – это такая паника! Ты, оказывается, такой паникёр!
Ты, конечно, с детства знал, что с сердцем шутки плохи. Бабушка не только про иголочку говорила. Она ещё постоянно напоминала: «Внучек, нужно спать только на правом боку! Это полезно для сердца. Будешь спать на левом – раздавишь сердце». И бабушка рассказывала, что был у тебя когда-то дядя, прекрасный человек. Все его любили, он не пил, не курил, пел в хоре!.. Всем был хорош человек. Вот только спал не на том боку. Умер.
Ты помнил, что у деда было больное сердце. Ему нельзя было курить, коньяк, кофе. Всё это он, конечно, делал тайком от бабушки. Тебе это нравилось. Потому что дед тебе доверял свои секреты. Ты знал, где спрятаны дедовы сигареты. Тебе нравилось взрослое доверие. Всерьёз про опасность для деда ты не думал.
Ты однажды видел на вокзале, как человеку стало плохо с сердцем. Только что человек разговаривал, смеялся и вдруг побледнел, обмяк… Но главное, ты видел, как страшно изменились лица тех людей, которые были с этим человеком. Ты видел, как их лица стали ужасно серьёзными, ты увидел на этих лицах страх, растерянность…
Но всё это было не про меня. Всё это было про какие-то другие, чужие сердца. Это была статистика неких сердечно-сосудистых заболеваний.
И вот в один прекрасный день… Причём буквально прекрасный. У тебя было хорошее настроение, стояла хорошая погода, ты делал что-то приятное… И вдруг на вдохе ты почувствовал страшную боль. Ты сразу понял, что вдохнуть до конца не можешь, но и выдохнуть не можешь тоже. Боль застала тебя между вдохом и выдохом. Такая боль, какую ты прежде не испытывал. Всепроникающая боль. А эпицентр её ты почувствовал там, где ты дышишь, слева, там, где бьюсь я. В это место как будто попала молния да там и застряла. Ты понял, что тебе больно двигать левой рукой, тебе страшно нагибаться, ты запаниковал, где стоял, там и сел, губы твои обескровились. Кто-то спросил тебя, что с тобой. А ты только и смог прошептать: «Сердце!»
Тут, конечно, все забегали. Как же – человеку плохо с сердцем! А ты сидел на стуле смертельно бледный и давал себе клятвы и зароки. Ты клялся себе, что если выживешь, если только выживешь, то больше никогда… Никогда этого, этого и особенно этого. Отныне, клялся ты, умеренность во всём, свечку – каждую неделю. И жить, жить, жить.
Когда тебя вели к врачу, у тебя ножки подгибались… Вскоре выяснилось, врач сказал, что дело вовсе не во мне. Это у тебя что-то межрёберное заболело, неопасное совершенно… Невралгия межрёберная.
Как только ты это услышал, сразу вдохнул полной грудью и понял: да не больно ни фига! Обрадовался, возликовал! Посмеялся своим клятвам и зарокам. Вечером нормально отметил с друзьями своё чудесное выздоровление. Я даже уточнило бы: не выздоровление, а воскрешение…
Но когда ты сидел на стуле с обескровленными губами и не знал, что дело не во мне, ты, как раз наоборот, был уверен, что дело во мне, ты в тот момент испытал такую боль и такой страх, которых раньше не испытывал. Ты тогда впервые отчётливо почувствовал внутри себя смерть. Смерть в моём лице. Это был ужас!
И ты этого страха не забыл и не забудешь. Это был всепронизывающий, цепенящий страх…
Вот тогда ты потерял доверие ко мне. Врач, конечно, объяснил, что дело не во мне. Но доверие ты потерял к сердцу. Навсегда!
Как это стало проявляться? Да очень просто!
Вот ты сидел по своему обыкновению, глядя телевизор, переключал каналы. И вдруг реклама. Ты прежде никогда не обращал внимания на рекламу медикаментов. Особенно каких-то препаратов для укрепления сердца и улучшения сердечной деятельности, всяких там калия, магния… А тут видишь такую рекламу: весёлый старик даёт таблетку невесёлому старику, а потом они оба вместе пляшут.
Увидел, пошёл и купил себе такие таблетки. Следом приобрёл ты себе измеритель пульса, который ещё считает ежедневную нагрузку, количество шагов… Стал ты какое-то время за мной следить.
Потом совершенно неожиданно ты сделал кардиограмму меня… Не специально! По случаю. Нужна тебе была какая-то справка. Ходил ты по поликлинике. А врач предложил: «Не сделать ли вам кардиограмму?» Ты подумал, подумал – и согласился.
Сделали тебе кардиограмму. Доктор её долго читал. А ты рядышком сидел в кабинете. Тихий такой, милый, трогательный, покладистый… Не задавал никаких вопросов, разглядывал картинки на стенах… Но тебе уже не нравилось, что доктор долго читает кардиограмму.
А он её читал, читал, а потом сказал: «Знаете, кардиограмма у вас совсем не плохая, но…»
Дальше ты уже не слышал. Тебе этого «но» вполне хватило.
Ты у меня с юности любишь кофе. Ты настоящий знаток и любитель кофе. Тебе нравится, как шипит его пенка, ты можешь по запаху определить степень прожарки и страну изготовителя… А тут взял и купил себе кофе без кофеина. В сущности, не кофе! Дрянь купил.
