Громозека пошёл, шаг за шагом погружаясь в воду. Вода, кстати, никак на него не реагировала. Не было Громозеки. Ложки — не существует.
«А ты меня слышишь?» — спросил я. Мысленно.
— Ага.
— Круто. Ну, рассказывай тогда, как жахнуло?
— Я пройти к тебе не мог, но чувствовал, где ты. Ждал. А потом ты стал удаляться вверх. Потом ты стал удаляться вбок. Я — за тобой. А там потом какое-то светопреставление началось. В небо как будто кто-то кляксу чёрную посадил. Она росла, потом полыхнула красным, потом фиолетовым. Взрыв был просто чудовищный. Весь лес лёг. Немцев по земле всех размазало. Даже меня в землю забило. Казалось, горел воздух. А деревья — не горели. Я видел, как чёрная молния прорезала небо и опять шарахнуло. Ещё сильнее.
— Тебя же в землю забило?
— Что мне выбраться? Не отвлекай. А рыбы меня боятся. Странно.
— Ты сам не отвлекайся.
— Вот после чёрной молнии посыпался метеоритный дождь. Вот тогда стало страшно. Ад разверзся.
Я подпрыгнул.
— Обломки посыпались? Сколько, каких размеров? На какой площади?
— Откуда ж я знаю? Одно знаю — плохие это обломки. Нельзя к ним приближаться. Плохие они.
— Что значит — плохие? Радиация?
— Не знаю. Это как мины. Я тебе говорил, что умел мины чувствовать? Знал, куда нельзя наступать, что нельзя трогать. Чувствовал. Так вот и это. Даже мне сейчас — нельзя. Плохие они. И каждый — разный. Около одних воздух жгутами крутится, другие к себе всё тянут, а потом то, что подтащили — исчезает. Большая часть заражённых мест так и делает — в них всё исчезает.
— Аномалии. Вот тебе и Зона. Вот тебе и Сталкер. Артефакты, кровососы. Ежануться! Немцы чё?
— На них и смотрел. Каких в кровавую пыль развеивало, какие исчезали, какие в воздухе растворялись. Какие успевали поорать, какие — не успевали. Вот он. Яйцо размером с «эмку». Большой люк открыт. Там ложе, повторяет форму тела. Лампочки меленькие горят ярко. О, багажник. Отсек пустотный. Тоже открыт. В нём ящик необычный. И нож. Чёрный. Остальное забито оборудованием непонятным. Ничего взять не могу, сам понимаешь.
— Всплывай вертикально вверх. На тебя сориентируюсь.
Громозека, как баллистическая ракета с подводного пуска, взлетел над водой и встал на глади озера, как на паркете. М-да. Ему-то хорошо. А мне — опять в холодную воду лезть! Иэ-ее-х! Стиснуть зубы, напрячь фаберже, впердэ!
Только нырнул, появился перед глазами прямо в воде слегка подсвеченный тоннель. Ага, понятно, у Баси зона доступа маленькая. Вот и капсула. Правда — яйцо. Вот и люк отсутствующий. А где багажник? Ага, Бася услужливо подсветил контур.
Ящик-контейнер. Пиктограммы прямо в воде. Вот эта, что пульсирует? Нажимаем. Освобождаются захваты. Ага, нож. Просто штык-нож. Берём. А то у меня даже пистолетика теперь нет. Буду, как Конан, с колюще-режущим геройствовать. Ящик на вид тяжёлый. Но ящик как-то сам отрастил жесткие лямки, превращаясь в рюкзак. Закинул на спину. Всё одно — не всплыть. В воде рюкзак тяжелый, а из воды когда достану?
Ё! Это же аппарат! Он должен уметь двигаться. Ну-ка! Всплывай, грёбаное корыто! Не хочет. Почему? Бася?
— У вас нет права руководства капсулой.
— А у тебя?
— Есть.
Ха-ха. Какие же вы железки тупые.
— Бася! Прикажи этой капсуле нас доставить на берег.
— Противоречит команде более высокого приоритета.
— И в чём заключается команда более высокого приоритета?
— Обеспечить сохранение жизни и высадку пассажира, консервация.
— Я задыхаюсь. Если этот аппарат меня не доставит на берег, я утону!
В глазах стало темнеть — в лёгких кончился кислород. Я вплыл обратно в капсулу, намертво уцепился в рюкзак и нож. Давай, железяка, соображай быстрее.
Вот так-то! Я стоял по колено в воде у берега, нож в руке, рюкзак за спиной. Матовое чёрное яйцо полностью заделало все отверстия, сползло обратно в воду.
— Бася, а ты на каких платах обитаешь? В капсуле?
— Да.
— Ты теперь нас покинешь?
— Нет. Мои вычислительные мощности сократились.
