специальный термин: тюремное кино. Кстати, некоторые считают, что рисунки в пещере Ласко тоже были сделаны в темноте, что первобытные люди не рисовали по памяти, а изображали на стенах пещеры свои видения. Чтобы спровоцировать эти видения, надо было много часов провести без света.
Я озадаченно смотрю на него. Остановив взгляд на моем лице, он продолжает:
– Мы не знаем, почему наш мозг создает их. Но он явно хочет что-то увидеть. Все эти красивые образы возникают на пустом месте, как будто из ниоткуда, – так же, как и вы, магонцы. Я в жизни не видел ничего прекраснее твоей небесной страны. Я верю тебе. Магония открылась мне и до сих пор иногда мелькает перед глазами.
Он указывает в небо, где быстрым ходом плывет маленький безобидный парусник.
– Даже тот, кто никогда не видел ничего удивительного, может поверить в чудо, Аза Рэй. Даже тот, кто ни разу не видел света, даже тот, кто всю жизнь находился во мраке, даже тот, кто ослеп, потому что слишком долго смотрел на солнце, может поверить в чудо. Я верю тебе, и твои близкие тоже тебе поверят.
– Но я перестала быть собой, – говорю я.
– Нет, не перестала. – Мы останавливаемся. – К слову сказать, мне тоже страшно.
– Правда? – удивляюсь я. Мне почему-то сразу становится легче.
– Ну да, – говорит он. – Хорошо хоть, мы друг друга не боимся.
Я заглядываю ему в лицо.
– Точно?
Немного поколебавшись, он отвечает:
– Точно. Ну, то есть я иногда могу вселять ужас. Может быть, ты меня боишься.
– Да, я трепещу перед тобой, – говорю я с улыбкой.
Мы подходим к крыльцу моего дома.
Я думаю о том дне, когда попала в этот дом, о том дне, которого не помню. Это было пятнадцать лет назад. Крохотная, беззащитная, я оказалась в чужой кроватке и в чужом теле. Меня оставили умирать, но я выжила благодаря людям, которые заботились обо мне, даже не подозревая, кто я такая на самом деле. Они отдали все силы на то, чтобы поддерживать жизнь в моем сломанном теле. Они любили меня.
Я представляю, как мама заходит ко мне в комнату, а в руке у нее шприц с сывороткой – Джейсон рассказал мне про тот случай. Ей было страшно, она понятия не имела, подействует ли препарат. Мама думала, что я обычный ребенок, который умирает от никому не известной болезни. Но она решила разобраться в ней. Она создала лекарство и ввела его мне в кровь. Она не теряла надежды. Врачи были бессильны, но она не сдавалась.
Благодаря ей я все еще жива.
Из груди раздаются хрипы.
Но ради того, чтобы снова оказаться дома, можно и потерпеть.
Я нажимаю кнопку звонка, и в коридоре слышатся шаги. Судя по звукам, папа ходит по дому в ботинках, хотя это и запрещено. Мама что-то вполголоса ему говорит.
Джейсон пружинисто переступает с ноги на ногу, как будто готовится рвануть отсюда куда подальше, как будто пришел знакомиться с родителями своей пассии перед выпускным балом.
Мне вдруг начинает казаться, что ничего плохого произойти уже не может. Глупо так полагать, Аза, очень глупо, но мне плевать.
Дверь открывается.
На пороге стоят мои родители.
Я с трудом сдерживаю слезы. Они бы только испугались, если бы позвонившая в дверь незнакомка разрыдалась у них на глазах. С моих губ срывается странный, неестественный звук. И вот они {???}, и вот я {&,&,&}, и они смотрят на меня с таким видом, будто мы друг другу чужие, и это вполне объяснимо, но все же так неправильно, и поэтому я говорю: «Мам?»
Я знала, что так случится, ведь у меня теперь совсем другая внешность, но я все равно не готова к этой встрече. Мне больно.
– Что? – говорит она. – Что ты сказала?
– Ничего.
Мне хочется повернуться на сто восемьдесят градусов и убежать. Да, это трусливо, зато здесь меня никто не узнает – ни родители, ни соседи. Никто.
Я начинаю что-то невнятно бормотать, и мне на подмогу приходит Джейсон.
– Салют, – говорит он. – Это прозвучит странно, но вы выслушайте меня, ладно?
– Джейсон, – говорит мама. – Как ты себя чувствуешь? Выглядишь не очень. Позвонить Кэрол? Я слышала о том, что случилось.
– Удар молнии, – говорит Джейсон. – Не рекомендую. Но в целом я в норме.
Кровь громко стучит у меня в висках. Неподалеку на дереве сидит Кару. Он расправляет крылья, и во мне раздается песня, несущая спокойствие.
