Жукова.
– Запланированная операция, – начал знаменитый еще со времен Халхин-Гола полководец, – предполагает нанесение мощного удара по оперативному тылу группировки противника, действующей в районе Курска. Перед началом основного наступления будут нанесены ложные удары восточнее от места прорыва, что должно отвлечь силы противника. С целью сковывания резервов противника на остальном фронте и недопущения переброски их в район Курска, 40-я и 50-я армии переходят в наступление с ограниченными задачами.
Все присутствующие сосредоточенно ловили каждое слово выступающего и следили за указкой, которой он показывал направления ударов. Следующий этап операции включал в себя прорыв обороны одновременно с севера, от Навля, и с юга, из района западнее Льгова. Два встречных удара в общем направлении на Севск должны будут нанести недавно сформированные Вторая и Четвертая Ударные армии. Обеспечение наступления ударной группировки и образование внешнего фронта окружения возлагалось на 1-ю гвардейскую армию и изрядно потрепанную в октябрьских боях, но подкрепленную свежими дивизиями 3-ю армию. На последнем этапе предполагалось уничтожить остатки немецкой группировки, сосредоточенной в районе Курска.
Закончил Жуков свое выступление словами:
– Прошу вас отдать приказ о начале операции, иначе можно запоздать с подготовкой.
Но у Сталина еще оставались вопросы:
– Как вы полагаете, товарищ Жуков, сможем ли мы обеспечить скрытность подготовки к операции?
– Для этого я запланировал следующие мероприятия. Выгрузка войск будет производиться на широком фронте и вдали от районов сосредоточения. Для всех прибывающих частей следует заранее разработать маршруты движения и направить к ним представителей штаба для организации приема. Сосредоточение войск проводить не ближе чем в тридцати километрах от линии фронта, и обязательно прикрыть данные районы сильной ПВО. Чтобы раньше времени не обнаруживать приготовления к атаке, мой план предусматривает проведение разведки боем вечером перед началом операции.
– Изменить ваш план надо, – мягко возразил Сталин. – Разведку боем силами передовых батальонов проведите за несколько часов до наступления, – блеснул своим знанием военного дела Верховный. Начитавшись отчетов попаданца о тактике во второй половине войны, он теперь щедро делился своими знаниями. – Следует также заранее приготовить отряды закрепления, предназначенные для удержания опорных пунктов после их захвата. Как вы полагаете, операция будет успешной?
Жуков немного помялся, но все-таки решил поделиться своими сомнениями:
– Я считаю, что у противника в районе Курска достаточно войск и техники, чтобы организовать прорыв и выйти из окружения.
– Не беспокойтесь, товарищ Жуков. Гудериан не получит на это разрешения. Гитлер категорически запретит своим генералам отводить свои войска назад, даже для того, чтобы занять оборону на выгодном и заранее подготовленном рубеже. Поэтому для прорыва окружения германское командование сможет выделить лишь небольшую часть этой группировки.
– Сведения, полученные нашей разведкой, достоверные? – осторожно спросил Василевский. Генерал на время болезни Шапошникова руководил Генштабом и был в курсе всех разведдонесений, однако ничего подобного ему не докладывали.
– Таких данных от разведки у нас пока нет, – признался Верховный, – но я точно знаю, что Гитлер сделает в такой ситуации.
– В таком случае, – продолжал упрямиться Жуков, – вызывает серьезные сомнения предложение Ставки не штурмовать Курск, а вынудить врага сдаться путем нанесения воздушных ударов и проведения артиллерийского обстрела города. Если окруженная группировка не будет быстро уничтожена, немцы соберут со всего фронта транспортную авиацию, чтобы снабжать свои войска, запертые в мешке.
– Это мы предусмотрели, и наша авиация поможет. К этому времени вам перебросят достаточно истребительных полков, в том числе ночных, из состава ПВО Москвы, чтобы блокировать поставки в Курск.
Много позже, находясь в почетной ссылке на должности полномочного посла и военного советника в Маньчжурии, Жуков напишет об этом разговоре: «Это было удивительно, говорить о будущих событиях так, как будто они уже произошли. Не имея никаких достоверных сведений о планах гитлеровского командования, товарищ Сталин все-таки смог точно просчитать все его действия».
– А что скажете об операции, порученной товарищу Василевскому? – продолжал свои расспросы Верховный.
– У нас пока нет опыта проведения глубоких наступательных действий. Под Курском ударным армиям предстоит пройти всего сорок-пятьдесят километров, а здесь глубина операции в четыре раза больше. К тому же местность на этом участке крайне невыгодна для наступления. В случае такого прорыва наши войска могут увязнуть, после чего их отрежут и окружат. Это все равно, что попытаться кулаком пробить толстый слой песка. Вместо этого следует брать песок понемногу, горстями, и так постепенно вырыть могилу врагу. – Для наглядности Жуков растопырил пальцы и продемонстрировал, как правильно надо бороться с таким сильным противником. – Я считаю, что время наносить глубокие удары еще не пришло.
– Хорошо, товарищ Жуков. Не теряйте времени и вылетайте обратно в войска Юго-Западного фронта.
После того, как совещание закончилось, Сталин провел другое, в крайне узком кругу. Ни представители штаба, ни стенографисты, ни адъютанты при этом не присутствовали. В кабинете находились только сам Верховный и генерал Рокоссовский.
Рокоссовского только недавно посвятили в самый главный секрет страны, и ему еще было непривычно думать о будущем в категории прошлого. Сталин долго колебался, не решаясь увеличивать число посвященных сверх необходимого минимума. Но в этот самый минимум, кроме Шапошникова, следовало
