— Есть целых три причины. Товарищ Коробов воевал в партизанском отряде и показал себя очень хорошо. Кроме того, как я уже сказал, он кандидат в члены ВКПб. Вот его кандидатская карточка, которую он хранил даже в оккупации. Ну и наконец, товарищ Коробов по матери еврей. Так что в случае, если он попадет в плен, немцы почти стопроцентно не будут пытаться с ним сотрудничать и выпытывать секретные сведения, а сразу расстреляют. Мы — это слово гэбэшник выделил — стараемся по возможности ограничить ваш круг общения. Особенно с командирами, которые в случае попадания в плен будут тщательно допрашиваться врагом. Так что такой надежный человек как раз подходит на эту должность.
Значит, они стараются, чтобы я поменьше контактировал с нашими офицерами. Так вот почему из всех артиллеристов, я все время сталкиваюсь именно с Гусевым. Действительно, мог бы и раньше сообразить, что это не случайность.
— Ну ладно, зачисляйте его в штат, но сразу предупреждаю, пусть в мои дела не вмешивается, и всякими там политинформациями красноармейцев не загружает.
Коробов вкратце рассказал нам, что творилось в захваченном фашистами городе. Пять дней назад немецкий комендант приказал переселить всех евреев в один квартал и заставить их носить нарукавные знаки. Что должно было последовать дальше, мы все прекрасно понимали. Там, где у немцев было достаточно времени, все еврейское население уничтожалось полностью. На самого Коробова никто не настучал, хотя он проходил у фашистов сразу по двум статьям — и как еврей, и как партиец. Отчасти это произошло, потому что он работал учителем и пользовался большим уважением А отчасти из-за того, что внешность и фамилия у него были самые что ни на есть обычные. Свою национальность, которая значилась в паспорте, и соответственно, во всех списках, он указывал по отцу — «русский».
— А как же немцы тогда узнают что вы еврей, и что с вами сотрудничать нельзя?
Политрук с чекистом смущенно переглянулись.
— Ну, как бы вам это сказать поприличнее, — замялся Авдеев. — Для этого фашисты проводят так сказать медосмотр пленных.
— И что?
Коробов слегка покраснел, и быстро затараторил. — Это еще до революции было. И моего согласия не спрашивали. Да я вообще тогда еще младенцем был.
Только теперь я наконец додумался, в чем тут дело. Если человеку делали обрезание, то с точки зрения фашистов его надо уничтожить, и никакие документы тут ничего не докажут.
Охрану города возложили на другие части, а нам предоставили право отдохнуть. Пасмурная погода, стоявшая сейчас, авианалетам не способствовала. Поэтому вместо того чтобы спрятаться в подвале, мы заняли спортивный зал школы, и собрались предаться любимому занятию солдат всех времен и народов, то есть вздремнуть. Отсутствие стекол в окнах нам не только не мешало, но даже успокаивало, так как позволяло держать под прицелом окрестности.
Проверив наличие личного состава и наскоро слопав содержимое консервы, на этикетку которой даже не взглянул, я наконец-то растянулся на спортивном мате, который нашел для меня Авдеев. Сначала пытался проанализировать сегодняшний бой, и попробовать понять, что было сделано неправильно, и как нужно действовать в следующий раз. Теоретических знаний для анализа явно не хватало. Вскоре усталость взяла свое, и я задремал. Но очень скоро заслуженный отдых прервал крик — Рота, встать, смир…
Выскочив в коридор, я увидел комбата, отчитывающего часового. — Ты зачем орешь, не видишь что ли, все отдыхают. — После этого Иванов прошелся по залу, приговаривая — Вставайте ребята, готовьтесь, сейчас к нам гости придут.
Авдеев быстро среагировал на происходящее, и потребовал отдать ему мою гимнастерку, а самому идти умываться. Наскоро приведя себя в порядок, я подошел к комбату, весело шутившему с сержантами.
— Сашка, ты чего такой недовольный? Город освобожден, потери небольшие, нас сейчас награждать будут.
— В том то и дело, — тяжело вздохнул я — что потерь много.
— Ты что, в твоей роте сегодня только десять погибших и тяжелораненых, а ведь штурмовать пришлось город с каменными домами. Тут обороняющимся и доты не нужны.
— Одиннадцать, — машинально поправил я. — Ну да, немцев мы выбили. Но ведь тут были только тыловые части. Орудий, танков и пулеметов у них было мало, и нам удалось застать их врасплох. Опять-таки, численное преимущество было за нами.
Тут не выдержал Кукушкин, который очень гордился свей первой большой победой, и поспешил вступиться за нее. — Так, товарищ командир, воинская наука как раз и сводится к тому, что бы застать противника врасплох, и сосредоточить силы так, чтобы получить численное преимущество над обороняющимися. — После двух дней боев младлей уже чувствовал себя бывалым фронтовиком, и не стеснялся высказывать свое мнение.
— Здесь то мы победили. А что мы будем делать, когда натолкнемся на подготовленную оборону?
Комбат заинтересовался, что скажет наш новый взводный, и кивнув Кукушкину, разрешил тому говорить. Мне тоже было интересно оценить уровень подготовки наспех обученного комсостава.
— Во-первых, оборона не может быть везде одинаково сильной. Всегда есть слабые участки, которые и нужно найти. Во-вторых, мы сосредоточим в
