то не стали, видимо, боясь того, что у поэта испортится целебная сила его крови.
Зато Председателя Старой Качели начали заваливать заказами на поставку бессмертной крови для правителей других регионов. Тогда, насытившись кровью поэта, старокачельские вельможи стали приторговывать ею, отправляя драгоценные инъекции правителям самых могущественных государств мира.
И тут начали происходить чудеса: вдруг все воюющие государства прекращают боевые действия и выводят свои войска из малых и слабосильных стран, в которых одни продвинутые страны демонстрировали свои силовые возможности перед другими сильными странами. Вместо боевых действий могущественные страны стали демонстрировать благородство, делясь с отсталыми народами гуманитарной помощью. Оказалось, что гуманизм Смычкина, который он веками вырабатывал в себе, вдруг обрёл такое чудодейственное воздействие на весь мир.
Правители могущественных государств, оказавшись у власти и ощутивших вкус бессмертия, решили более никогда не браться за оружие, и никому, кроме своих, не доверять семейную власть, чтобы никогда не смогли оказаться у руля государства те, кто не имеют понятия о подлинном гуманизме.
Надо сказать, что со всего круга земель через Старую Качель издревле тянулись то шёлковый путь, то янтарный, то хлопковый, то газовый, то опиумный, а через них тянулись в эти места и разные народы, желая хотя бы прикоснуться к сокрытой от глаз пуповине Земли. Разные народы возмущались, что и они, а не одни только старокачельцы, хотели бы иметь возможность через эту пуповину общаться с другими мирами. Именно за обладание этой пуповиной и ненавидели старокачельцев все остальные народы, проживающие за пределами воображаемой Ойкумены. Именно поэтому другие народы объединялись в коалиции, чтобы потеснить старокачельцев с очень важного стратегического направления. Не зря говорилось: «Кто правит Старой Качелью, тот правит миром!»
Договор
Поразительный по экспрессии сувенир стоял на рабочем столе историка Дубравина: лапы хищной птицы, когти которых вонзились в гриб- трутовик. Этот образчик лесной трагедии Михаил Михайлович нашёл на дереве, когда ходил по грибы. Птицы нет, только её лапы с когтями и косточками до коленного сустава. Вероятно, молодой ястреб сел на этот трутовик и по неопытности выпустил когти, не зная, что мягкость трутовика весьма обманчива и коварна. В этом сувенире Дубравин усматривал для себя какой-то потаённый смысл, своеобразный и неведомый рунический знак; символ, вынесенный им из прежних жизней, из запредельных миров. Он, словно бы, сам по неопытности засадил когти в бытовщину и не смог потом их выдернуть…
Михаил Михайлович Дубравин отложил перо, встал из-за своего старенького письменного стола и решил пройтись по улице. Он долго работал над Историей Старой Качели, заказанной ему не кем-то, а самим Председателем. Вызвав Дубравина к себе, Председатель Старой Качели сказал ему, что в последнее время появилась тенденция закреплять в исторических хрониках все деяния разного рода сообществ, из которых состоят не только города и страны, но даже отдельные коллективные хозяйства, заводы или воинские части. Поэтому и нам следовало бы написать историю Старой Качели. Председатель ходил по кабинету в своих начищенных хромовых сапогах, и под ним поскрипывали деревянные половицы.
– Ты, Михаил Михайлович, школьный учитель, преподаёшь историю. Вот тебе и хочу поручить эту работу. Напишешь часть – приноси, почитаем, обсудим. Если понравится, то и денежки выплатим.
– А если не понравится, то я останусь без гонорара? – удивился Дубравин.
Председатель в наступившей тишине сделал несколько шагов, отчего скрип стал особенно отчётливым.
– Впрочем, я согласен потрудиться и без гонорара, – решил снять напряжение школьный учитель.
– За качественную работу заплатим по-царски, не волнуйся, – сказал Председатель, провожая Дубравина к выходу.
Вспомнив этот разговор, историк стал анализировать написанное им и мысленно раскладывать свой труд на то, что может понравиться и на то, что оплате может не подлежать. Ещё он подумал о Председателе. Тогда историк был ещё совсем молодым и несильно придавал значение характеру этого человека. Знал лишь одну его особенность: суровый, но справедливый. Все последующие Председатели, вероятно, тоже владели этими качествами, но очень редко применяли их на практике.
Смычкин-анахорет
Когда человек излишне сыт, то душа его начинает томиться от бессмысленности существования. Бедолага начинает лелеять свои обиды, подсчитывать потери от несостоявшихся дел, от несложившихся комбинаций. Он прикидывает, лёжа в гамаке с надвинутой на глаза соломенной шляпой, какие бы ему открылись горизонты, не мешай ему слишком настырные конкуренты, не тесни его своими рамками государственная опека и налоговая полиция, не одолевай его лень и хандра, не отвлекай его от великих планов всякого рода пристрастия, то бишь к вину, к женщинам, к картам, к нардам, к бильярду, к игровым автоматам и компьютерным играм, к рыбалке, опять же и к охоте, к быстрой езде, к путешествиям и к прочему экстриму.
Да, многое может отнимать время у творческого человека, к коим не без основания относил себя старокачельский поэт Владлен Валерьянович Смычкин. Всякая неудачная попытка взяться за глобальный труд, который бы восполнил величайшую брешь, оставшуюся от строительства духовного храма человечества из-за патологического нежелания общества что-либо читать, особенно нечто назидательно-поучительное, угнетала поэта, затрагивала его самолюбие. Он начинал бранить себя за слабоволие, за неусидчивость, за невероятное хвастовство, которое рождалось вместе с очередным замыслом повести или романа и пускалось в путь раньше всех, облетая местные кабаки и литературные салоны, заскакивая раньше Смычкина во все клубы и редакции. Повсюду уже идёт трёп о новых творческих планах популярного поэта, уже подаются намёки со стороны редакторов и издателей о приобретении
