— Сам придурок, дверь не закрыл! — проговорила Анна, разрывая на груди Командора рубаху, только пуговицы полетели во все стороны.
— Я? Да следователь последний выходил, ты мне даже не дала опомниться.
Анна уже сорвала с себя остатки платья.
— Снимай штаны, а то я не знаю, что я с тобой сделаю!
— Изнасилуешь?
— Р-р-р! — Алые губы впились в Командорову шею…
…Хутор был богатый, это было заметно с первого взгляда. Большой дом, крепкая изгородь, просторные поля вокруг. Даже жалко было беспокоить столь хорошее хозяйство. Небольшой отряд во главе с Командором прошел в ворота. Хозяин вышел навстречу, держа в руках взведенный арбалет.
— С чем пожаловали?
— Сам знаешь, должок за тобой. Что ж ты, друг, таким хозяйством владеешь, а налоги не платишь?
— Все, что я был должен, я отдал, проваливайте. — Хуторянин поднял арбалет.
Два бойца сомкнули щиты, прикрывая Командора.
— Ты, видно, запамятовал. Ты же со старостой сам свой урожай считал. А сдал сколько? Я же не прошу тебя откапывать погреб в лесу, вон под теми соснами, отдай, что заявил…
— Староста ошибся. Убирайтесь, а то я людей позову.
— Людей, говоришь… — Командор недобро улыбнулся. — Богатый дом… Зови! — Командор обернулся к бойцам. — Хутор оцепить, послать в поселок за старостой! Народ собрать перед воротами.
Бойцы быстро рассосались, окружая хутор и прочесывая дома. Вскоре около ворот выстроились мужики — наемные работники и семья хуторянина. Вдалеке от поселка уже бежал староста в сопровождении одного из бойцов.
— Работники! Выйти за ворота, собраться рядом с конвоем.
Крестьяне потянулись на выход. Подбежал староста. Бойцы собрались около ворот.
— Посмотри, это все наемники, из семьи никого нет, — обратился к нему Командор.
— Нет, семья вон стоит, это только нанятые.
Командор снова подошел к хозяину хутора, тот нервно поглаживал приклад арбалета.
— Слышь, староста. Вы с хозяином вместе урожай считали?
— Вместе, вместе… — подтвердил староста.
— И расписку вместе составляли?
— Ну а как же, и вместе подписали.
— А сдал он сколько? — снова спросил Командор, прохаживаясь туда-сюда мимо хуторских.
— Не хватило трех мешков зерна и шести мешков картошки, — заявил староста, — сначала обещал довезти, а потом в отказ пошел, мол, не было ничего, знать ничего не знаю.
— Ну что, хозяин, объясняться будем?
— Пошел ты! Ничего я не должен, проваливайте!
— Ясно, наверное, на ярмарке корову пообещали… Мы ведь все равно узнаем… — Командор постоял, как бы раздумывая. — Так, рабочих под конвоем увести в поселок, оттуда пусть сами до замка добираются, там с ними рассчитаются по долгам этого… — Командор махнул в сторону хозяина хутора.
— Если узнаю, что кто-то из них вернулся на хутор, выгоню из страны. А ты, если не хочешь по-хорошему, готовься к разорению. — Командор прошелся еще раз мимо жены хуторянина, крупной красивой женщины, стоявшего рядом с ней шестилетнего пацаненка, старшего сына лет шестнадцати и красивой девушки, дочери хозяев.
— Боишься, что зимой голодать будете? Ну, мы тебе поможем. Ты, — Командор указал на старшего, — и ты, красавица, вперед к воротам.
Подростки молча повиновались.
— Не хотите отдавать жратвой, отдадите детьми, — жестко сказал Командор, — отслужат по году в военном корпусе, потом мы их к делу пристроим.
— Не пущу! — Мать ринулась к детям, но ее оттерли щитами, и она упала на землю с рыданиями. — Деток, кровиночек! Отдай ты им это зерно, на кой оно тебе без детей-то!
— Если повезет, красавица замуж выйдет за нормального мужика, — обронил Командор, — но это будет ее выбор. И не удивляйтесь, если голодные пацаны из военного корпуса зимой ограбят ваш амбар. Вы сами виноваты. С вас не так много и просили… Все, уходим!
— Ты, урод, я тебя найду! — очнулся вдруг хозяин.
