своей руке. Губы Слави внезапно задрожали, и девушка, не глядя, неловко сунула оружие в кобуру. Плечи ее поникли, а руки безвольно упали вниз вдоль бедер.
– Ты, Илья, ты… – голос матриарха дрогнул. – Как ты мог так поступить?
Она стремительно развернулась и быстрым шагом вышла вон. Илье показалось, что он увидел в ее синих глазах слезы.
– Какие мы нежные, – тихо сказала вслед Славе Лена, подобрав с пола свой мятый камуфляжный комбинезон. Автопереводчик-нашлепка на его воротнике послушно перевел фразу на русский. – Чуть что, и в слезы…
– Ты в ее ситуации не плакала, верно. Просто решила покончить с собой, – сглотнув мешавший дышать горький комок в горле, негромко сказал Илья, отыскивая у дивана свои трусы.
– Зато сейчас она в моей…
– Вот я и думаю, Лена, – продолжил Илья. – Так, может, у нас с тобой только что не любовь была, а любовь с расчетом? Кто-то знал про то, что помощь близка, и спешил что-то доказать и показать сопернице?
– Если ты хочешь сказать, что я рисковала жизнью ради тебя, только чтобы…
– Нет! Не хочу! – почти заорал Илья. – Просто заткнись и не комментируй ситуацию здесь и сейчас, Лена. И я тоже заткнусь. Мы все трое, ты, я и Славя, сделали то, что сделали, каждый в свое время. Мы все спасали друг другу жизнь. И одновременно подставляли друг друга, как последние… Я никого не осуждаю, кроме себя самого, у меня и права-то такого нет – осуждать и винить. Все хороши. А теперь нам всем троим с этим жить и всю эту кашу расхлебывать, если получится. Одеваемся молча и пошли, потом поговорим. Давно пора освободить симпанток и Скаду.
Потом поговорить не получилось. Илья понял, что у него проблемы, уже в челноке, когда Максимов тихим, но твердым командирским голосом пригласил его сесть вместе с собой в земной десантно-штурмовой челнок, который направлялся к «Обреченному». Правда, Скаду разрешил взять с собой. Девушка лежала сейчас без сознания в противоперегрузочном ложе под капельницей, обколотая медпрепаратами славей, диагностировавших у нее сильнейшее энергетическое истощение. Впрочем, за жизнь Скады славя-врач из штурмовой группы не опасалась – все нужные лекарства девушка получила. Теперь, когда инопланетянка придет в себя, ей нужен будет только отдых и усиленное питание, это смогут обеспечить и люди. А вот отсутствие рядом с ней Ильи могло лечение всерьез осложнить.
Челнок славей, расплавивший корпус корвета далззаа в районе шлюза и высадивший штурмовую группу, отбыл первым, оставив на борту призовую команду из людей и славь. Славя улетела, так и не сказала мужу ни слова. Отбыла, сказав Илье: «до встречи на базе» и помахав на прощание ручкой на своем «мотыльке» Лена, обещавшая прислать специалистов по технике далззаа и забравшая на «Острие правды» связанную по рукам и ногам Ар Сайнд и еще какую-то раненую красноглазку. Ар Сайнд выглядела уныло, офицера, командовавшего нейтасской резней, в плену у ленааа ничего хорошего не ждало.
А Илья полетел к своим. Максимов во время полета был не очень-то разговорчив и почему-то отводил глаза. Так что любезного приема на борту земного крейсера Илья не ждал, скорее опасаясь крупных неприятностей. Но действительность превзошла ожидания – встреча у шлюза с тремя вразумляющими братьями стала для центуриона сюрпризом.
– Анечкин Илья Сергеевич? – задал риторический вопрос старший из них по званию.
– Так точно, господин легат.
– Вы арестованы по обвинению в нарушении устава русской империи, сокрытии важной информации, вопиющей некомпетентности, связями с врагом, неподчинению приказам, введению в заблуждение командования и аморальном поведении, не достойном звания сына императора.
– Что? Какой бред! – абсурдность обвинений вызвала у Ильи даже не удивление, а оторопь.
– Следствие и трибунал покажут, гражданин Анечкин, что из вышеперечисленного бред, а что нет. Соблаговолите, пожалуйста, следовать за мной.
Камера была вполне себе комфортной, получше некоторых кают. Две двухъярусные кровати, маленький санблок за закрытой дверью, намертво прикрепленные к полу стол и стулья. Матрасы мягкие, в камере климат-контроль, с режимом не зверствовали – делай, что хочешь, кормили едой, приносимой из корабельной столовой. Видимо, пока перегибать палку никто не хотел. Разместили Илью вместе со всем табором, с симпантками и Скадой. Вообще-то так нельзя – симпантки это тоже оружие, но разлучать их не стали. Со Скадой получилось интереснее – ее на допрос вызвали первой, через сутки после ареста, еще качающуюся от слабости. Вернулась славя обескураженная – с нее требовали показаний на Илью. Спрашивали, как именно Илья ее няшил. При каких обстоятельствах центурион Анечкин остался совершенно один во время последнего боя, за исключением ее и симпанток, то есть зависимых от себя личностей. Не было ли у него подозрительных контактов с далззаа? Может, имело место сотрудничество с противником и добровольная сдача в плен? Скада вспылила и отвечать на вопросы следователя отказалась. Тогда вразумляющий брат предложил ей подписать бумагу, в которой славя обвиняла Илью в беспричинном няше и подавлении ее воли, принуждению к сожительству и других нехороших вещах. Следователь снова был послан, чему нисколько не огорчился. Просто заметил Скаде, что она принесла присягу императору, к славям теперь отношения не имеет и подобным поведением на
