Эльфийка отправилась восвояси, а я сунул проклятый крюк за оружейный пояс и спросил:
– А что с маской?
Алхимик прекратил протирать изуродованную столешницу и прорычал:
– Сгинь!
Глаза за зелеными стеклами светились недобрым огнем, и я на всякий случай отступил к двери, но пускаться в постыдное бегство не стал.
– Хотелось бы получить какой-то более конкретный ответ.
Старик шумно вздохнул, потом в сердцах кинул ветошь на стол и пообещал:
– Займусь я твоей маской! Займусь! Но сначала хорошенько все обдумаю. Ты ведь не хочешь получить еще один проклятый предмет?
– Может, ее забрать пока?
– Не стоит, – покачал головой алхимик и попросил: – И будь добр, сгинь уже отсюда, а? Мне еще алхимические реагенты подбирать…
Я не стал испытывать терпение Ллойда и вышел за дверь. Поднялся в комнату и отставил фламберг к стене, а сам завалился на диван.
Усталости не было. Мертвые не устают. И все же навалилась какая-то апатия и тоска, заломило левый висок, закололо левую глазницу. Тьма словно осваивалась и обустраивалась у меня в голове. Это напрягало.
И еще напрягала неопределенность. Получится обмануть судьбу или придется кусать от досады локти? Прорвусь в царство Мертвых или все тщетно? И самое главное – как мне, черт побери, заполучить свиток Возрождения?!
О том, сработает ли он, не хотелось даже думать. Я бы с удовольствием поспал, но мертвый мозг во сне не нуждался, так что приходилось просто лежать и смотреть в потолок. Потом хлопнула дверь, и в комнату прошел Нео.
– Добрый вечер, дядя Джон! – поприветствовал он меня.
– Ужинал уже?
– Да, покормили. – Пацан неуверенно помялся, затем произнес: – Я на чердаке ночевать буду, можно Чучело с собой возьму? Одному там неуютно.
– Бери, конечно, – разрешил я. – А хочешь, расстилай кровать. Я все равно спать не буду.
– Нет! На чердаке отлично! – обрадовался Нео. За окном послышалось одобрительное карканье.
Пацан распахнул дверь, но прежде чем выскочил из комнаты, я уселся на диване и окликнул его:
– Нео, постой!
– Да, дядя Джон?
– Ты помнишь что-нибудь после огненного шквала?
Мальчишка отрицательно покачал головой.
– Нет, дядя Джон. Ничего не помню. Очнулся уже в заброшенном храме. Спасибо вам, что не бросили!
– Пустяки, – усмехнулся я.
Пустую глазницу вновь заломило, и я пожалел, что поддался на уговоры и оставил маску алхимику. Так хоть мои гримасы никто бы не видел…
– Да, дядя Джон! – хлопнул вдруг себя Нео ладонью по лбу. – Совсем забыл вернуть! – И он протянул мне потускневший, а местами и почерневший серебряный кубок.
Лунный Грааль.
Свойство: перманентная остаточная святость.
Я принял у пацана чашу и взвесил ее в руке. Продать на лом? Или пригодится еще? И «перманентная остаточная святость» – это как, вообще, понимать? Святая реликвия, что ли? Вроде святых мощей? Еще и светлая.
Но удивительное дело – серебро приятно холодило пальцы и нисколько не обжигало, а изредка проскальзывавшие между мной и Граалем искорки приятно щекотали кожу.
– Дядя Джон! – отвлек Нео. – Помните великого магистра ордена? Он к вам приходит?
Я с трудом оторвал взгляд от кубка и уточнил:
– Призрак, что ли?
Мальчишка кивнул.
– Приходил один раз, объяснил, как тебя спасти. А что?
Нео вздохнул.
– Он часто появляться стал. О величии ордена рассказывает. О том, как мы его вернем. Что это моя ноша, но он всегда будет рядом. – Мальчишка шмыгнул носом и продолжил: – Еще на Чучело ругается. Отродьем бездны его называет и падалью…
