Монастырь мы покинули четверть часа спустя. Арчибальд задержался переговорить с настоятелем с глазу на глаза, а Кевин Свори повернулся ко мне и сказал со всей возможной прямотой:
— Мы ещё хлебнём с ним лиха.
Я кивнул, но прежде чем успел хоть что-то добавить, на взмыленной лошади прискакал посыльный из замка.
— Ваша милость! Срочное послание!
Регент сломал сургучную печать, развернул свиток и тут же скомкал его.
— Что случилось? — забеспокоился я.
— Совет баронов. Собирается завтра, — парой рубленых фраз ответил седоусый рыцарь.
— Барон Мальтори решил воспользоваться ситуацией?
Кевин Свори посмотрел на меня и покачал головой.
— Нет. Это Далькири.
— Что?! — охнул я.
— Совет созывает Карл Далькири.
— Вот сволочь! — выругался я. — Шкуру с него спущу!
— Это ничего не изменит, — вздохнул регент. — Всё подстроено заранее. Вчера мне доложили, что Карл уехал в охотничий домик сразу после открытия монастырской часовни. О ведьме тогда ещё никто не знал.
— Я видел его с бароном Мальтори, — припомнил я.
— Одно к одному, — невесело усмехнулся Кевин Свори. — Я в замок, ты со мной?
— Нет, не думаю…
Охотничий домик барона Далькири находился в часе езды от города, в заболоченном краю, где топи переходили в густые непролазные леса. Выстроен двухэтажный каменный особняк был на небольшом островке, к нему вела насыпная гать. С противоположной стороны к лесу уходил шаткий мосток.
Пока ехал, изрядно продрог. Разгулявшийся на болотах ветер пригибал к земле сухой камыш и срывал с ветвей деревьев редкие листья, обжигал холодом лицо и морозил пальцы, а его резкие порывы заставляли слезиться и без того воспалённые глаза.
И простор. Кругом одна лишь пустошь, залитая светом тусклого осеннего солнца.
Не люблю.
И я посильнее натянул на голову капюшон.
На гати было хуже всего. С обеих её сторон меж сухого камыша и полянок пожухлой травы серебрилась вода, и не было никакой возможности свернуть ни вправо, ни влево. Только вперёд. И кто знает — не ждёт ли там меня арбалетный болт?..
Но назад я не повернул.
Вскоре потянуло дымом костерка, и дорога привела меня к двум шалашам, у которых зяб на холодном ветру десяток бойцов. Подъезжая к ним, я придержал коня и скинул с головы капюшон плаща.
— К барону! — коротко объявил после этого, но никто из охранников и не подумал выспрашивать подробностей.
— Его милость в доме! — простуженным голосом объявил мечник в подбитом мехом плаще, не отрываясь от помешивания кипевшего в котелке над костром варева.
Недоумённо хмыкнув, я направил коня дальше, и очень скоро поведение охраны перестало казаться вопиющей небрежностью: караульные на острове попадались буквально на каждом шагу.
К тому же встретивший меня у охотничьего домика рыцарь в наброшенном поверх доспехов плаще прекрасно знал, кто пожаловал к ним в гости.
— Позвольте, милорд, — с явственным южным акцентом произнёс он, протягивая руку к поводьям.
Я кинул их ему, спрыгнул из седла и поднялся на крыльцо. В небольшую прихожую набилось сразу три бойца, и один из них, с извиняющимися нотками, но без малейшего заискивания, попросил оставить оружие.
— Всем известен ваш крутой нрав, милорд, — пояснил он своё требование.
С кривой усмешкой я расстегнул оружейный ремень, кинул его на стол и распахнул внутреннюю дверь. Охотничий дом был невелик, и большую часть первого этажа занимал общий зал с развешенными по стенам рогатинами и порубленными щитами, головами зверей и связками эльфийских скальпов. Камин нещадно дымил, и в воздухе витали клубы дыма, но зато было тепло.
Я прошёл к огромному дубовому столу, во главе которого сидел Карл Далькири, скинул на пол плащ и уселся на свободное место. Между мной и бароном располагались четыре рыцаря, по два напротив друг друга.
