окна можно было не обращать внимания, они-то были современными. Главное, не впадать в отчаяние. Если нет подсказок в деталях, значит, сама часовня – одна большая подсказка. Кроме колонн и арок, в ней нет ничего. Надо найти точку, с которой видно их все. Только сейчас Соня поняла, что ей отчаянно не хватает Тима. Он куда как лучше её решал загадки, находил логику и связь там, где ей виделся лишь набор разрозненных элементов. Значит, придется фотографировать. Вот прям всё подряд: общий вид, каждую арку, отдельно узоры, завитки и листочки капителей.
Телефон завибрировал. Хорошо, что у Сони всегда выключен звук, звонок здесь звучал бы кощунственно. Ха, лёгок на помине!
– Здорово, мелкий! Слушай, ты не поверишь…
– Ты вообще где? – грубо перебил её брат. – Какого лешего ты меня не разбудила?
– В смысле, не разбудила? А сколько сейчас… времени…
Конец фразы прозвучал в пустоту: телефон предательски разрядился.
Домой Соня неслась, как ужаленная. Бегом до подземки, не останавливаясь, вниз по эскалатору. Краем глаза успела заметить, что линия сегодня работает хорошо, значит, долго поезда ждать не придется. Быстрее. На платформе стоял поезд, Соня запрыгнула в вагон сквозь закрывающиеся двери. Всплеск адреналина: что это за линия? Выдохнула. Тут же до пересадки одна остановка, любой довезёт. Переход. Пригодились навыки передвижения по московскому метро в час пик. Не бежать, но при этом обгонять всех вокруг, лавируя между восторженными туристами и умиротворенными местными. Всё, финишная прямая. Следующий поезд через две с половиной минуты. Сто пятьдесят секунд. Тысяча один, тысяча два, тысяча три… Соня считала, только чтобы не думать. Вот и поезд. Больше считать было нечего, теперь совесть принялась мучить девушку с упоением бывалого инквизитора.
«Тимоха меня прибьёт. И будет прав», – думала она, забыв, как сильно младший брат злится, когда она называет его иначе, чем Тим. Ему никогда не нравилось ни полное Тимофей, ни производные вроде Тимохи или Тимоши. Только Тим. Сказывалось и то, что каждое лето родители отправляли их обоих в Лондон. Сначала в международные лагеря, а потом, когда Соня поступила в институт, Тим учился на летних курсах, а сестра присматривала за ним, не давая прогуливать слишком уж много. Поэтому мелкий и вырос в разношерстной компании иностранцев, которым сложно было выговаривать традиционное русское имя, и парень стал для них среднеевропейским Тимом. Так и прижилось.
Обычно после утренней прогулки Соня возвращалась со свежим горячим кофе для брата. Будить его было сущей мукой. Даже встав, Тимоха не сразу просыпался, бродил по их крошечной квартирке, обивая углы и косяки. Если кому понадобится проиллюстрировать статью на тему «Типичные совы», лучшего экземпляра не найти.
Злился Тим не от того, что сестра его не разбудила и он проспал первое, а при удачном стечении обстоятельств и второе занятие. Злился он из-за того, что переживал за неё. Никогда и ни за что он не признал бы этот факт. Конечно, переживает у них только мама, трясется над ними, как над маленькими, несмотря на то, что Тимофею на следующий год уже поступать, а Соня вот только что без хвостов закрыла сессию и стала студенткой третьего курса. Но на самом деле он ужасно беспокоился за сестру, и каждый раз, когда благодаря своей безалаберности она влипала в очередную историю, парень места себе не находил. Пусть он был младшим братом, потребность защищать «маленькую папину принцессу» была у него развита чуть ли не сильнее, чем у отца.
Соня всё это прекрасно знала, и её внутренний инквизитор торжествовал, безжалостно терзая девушку.
– Я проснулся. Времени до фигища, а тебя нет. Записки нет. И между прочим, твоя идея была купить эту чертову грифельную доску! Ах, она такая прекрасная, такая английская! Представляешь, как будет клёво оставлять на ней записки! Мелом. Прямо как меню в пабах.
Чего уж тут, передразнивал сестру Тим отлично.
– Так вот и какого, спрашивается, мы каждый год таскаем её туда-сюда, если ты всё равно ею не пользуешься?! Эсэмэску написать, видимо, тоже не судьба. Это же все пальцы устанут. Разом. А стоит тебе позвонить, как телефон моментально умирает! Ты знаешь, что вот это такое? Вот эта маленькая беленькая плоская штуковина? Это портативная зарядка. Их тут ровно три штуки. Хотя бы одну можно было с собой взять? В конце концов, кто из нас ответственная старшая сестра?
Вот так представлялся Соне монолог брата.
Ошиблась она не сильно. Может, чуть больше непечатных слов, а в целом всё очень точно.
Протестовать и оправдываться было бессмысленно. Надо было лишь переждать бурю, сокрушенно кивая, и не забывать виновато вздыхать. Тима хватило минут на десять.
– Ладно, я понял, это всё разговоры в пользу бедных. Тебе же, очевидно, надо что-то мне рассказать. Давай уже, пока тебя не разорвало на уйму маленьких Сонек.
Все-таки он отличный младший брат!
Соня рассказывала долго. Во всех деталях, отчаянно жестикулируя, чему не помешали даже малые габариты квартиры, пара сбитых чашек не в счет. Тим слушал, не перебивая. Во-первых, это было бесполезно: если уж его сестра начинала говорить, то у собеседника не оставалось шанса вставить даже междометие. А во?вторых, совершенно бессмысленно: всё равно, пока она не выговорится, отвечать на вопросы не начнёт. Проверено. Кульминация была близка: с горящими глазами Соня протянула брату судьбоносный билет. История добралась до часовни.
– Вот, смотри, я тебе всё сфотографировала, – закончила она и триумфально извлекла телефон из сумки. Эффектной демонстрации не получилось:
