было не до восхищения талантами Макса. Опустив пробирку с получившимся зельем в лёд, он считал секунды. Девять. Десять. Одиннадцать. Ловко выхватил лекарство из холодного плена, набрал полную пипетку. Осторожно закапал Соне в глаза, в уши, под язык.
– Раздевай её.
Макс замешкался.
– Совсем?
– Да нет же, только сверху. Да, вот так. А теперь втирай оставшееся в грудь. И посильнее.
Последняя капля лекарства впиталась. Дыхание у девушки выровнялось. Бледная кожа порозовела. Похоже, Соня просто спала.
– Мы успели?
– Да, Макс, успели, – ответил Верховный, превозмогая навалившуюся усталость. – Объясни мне теперь, что эта девица делает в моей постели?
– Они пришли вдвоём. Через метро.
– Про метро я уже понял. Зачем… Погоди, что значит «вдвоем»?
– Это значит, что без Грея.
Верховный тяжело опустился в кресло.
– Ну, что же, вполне в его духе. Отправил девчонку в самое пекло, а сам наблюдает с безопасного расстояния. Макс, у нас все планы летят к черту.
Комтур поспешил отвернуться. Опять этот предательский страх в глазах архона.
– Ты её допросишь! Она расскажет всё, и меня не интересует, каким образом.
– Я не буду её пытать. – Макс по-прежнему избегал встречаться взглядом с Верховным.
– Ты будешь делать, что потребуется!
– Я не палач! Да посмотрите на неё, она же совсем ребёнок!
– Этот ребёнок не единожды обвёл тебя вокруг пальца. Скажите пожалуйста, не палач он! А ты её ловил на обоих уровнях с какой целью? Вежливо побеседовать о погоде?
Макс выдохнул и твердо повторил.
– Я не буду пытать ребёнка. Бояться могут все, но не Верховный архон…
– Комтур, ты забываешься!
– Иррумабо! Я достаточно молчал. Хватит. Этот страх парализовал весь ареопаг. Вы все уже практически дышите с оглядкой. Сколько можно? Да, девчонка неизвестная величина, да, её появление необъяснимо. Что там ещё? Противоречит основополагающим принципам Ока? Она на Изнанке уже сколько? Три дня? Четыре? Ничего не произошло! Окуляр не пророчествует, мир не перевернулся, конец света не наступил.
Соня тихо застонала во сне, задрожала. Макс отвлекся от гневной тирады, укутал девушку в одеяло.
– Я с ней поговорю, – гораздо спокойнее продолжил комтур. – Выясню, что ей известно. Но если она откажется отвечать, я не причиню ей вреда. И никому другому не позволю.
Верховный архон растерял всё своё величие. В кресле сидел уставший старик.
– Ты прав. Но убери её отсюда. Куда угодно, только подальше от моей кровати.
Макс собрал грязные вещи Сони, подоткнул одеяло, чтобы не потерять по дороге, подхватил спящую на руки.
– Надо что-то сказать инсинуатам. Комтуры не будут задавать вопросов, но вот младшие…
– Иди уже. Я разберусь, – устало произнес старик и медленно поднялся на ноги. – В конце концов, что бы ты там себе ни думал, я всё ещё Верховный архон, и моё слово дорогого стоит.
Макс смешался.
– Я…
– Молчи, и так уже сказал больше, чем достаточно.
Комтур проглотил слова, готовые сорваться с языка. Соня заворочалась во сне. Макс поспешил к выходу. Возле самой двери задержался. Не оборачиваясь, бросил:
– Иди, скажи ему, что всё в порядке.
Инкогнито Нокс было раскрыто. Видимо, та гипотетическая жизнь, что кошка провела в теле хамелеона, была недолгой. Маскировкой в совершенстве она так и не овладела.
В камере пахло. Даже не так. В камере воняло. Чем конкретно воняло, сложно сказать. Но выяснять, где и что протухло в этом Оке, Тиму было абсолютно не интересно. Полчаса назад он перестал кричать и стучать в дверь. Метаться из угла в угол тоже. Он сидел, вжавшись спиной в стену, и беспокойно теребил волосы: «Почему комтур забрал Соню? И откуда такая забота? Он поднял её на руки так бережно, так аккуратно. Какого же чёрта тогда он охотился на нас?! Охрана примчалась сразу, как только Соня начала кашлять. Значит, были готовы. Значит, ждали нас. И меня бросили в эту помойку. Так почему её он забрал?»
