Хрен тебе! – Сучок вскочил и сунул дулю чуть не под нос старосты. – Надо будет – до самого сотника, тьфу, мать твою, боярина Корнея дойду – сам на горбу лес в крепость потащишь!
– А ну сядь! – Аристарх не изменил позы, да и голоса почти не повысил, однако плотницкий старшина плюхнулся обратно на лавку, а Нил так и вовсе к ней прирос. – Ну-ка, глянь!
Сучок глянул. Нил, судя по тому, как он ёрзнул на лавке, тоже. Напротив мастеров сидела даже не смерть – ничто. Чёрное такое, маслянистое, изредка подёргиваемое лёгкой рябью. И спокойное. Нечеловечески спокойное. Вот только имелась у этой почти неподвижной глади одна занятная черта – способность обращать в себя всё, до чего дотянется. Без суеты, без злобы и навеки. Сучок это понял.
Колодцы пустоты в глазах старосты медленно погасли. Сучок зябко передёрнул плечами. Рядом судорожно выдохнул Шкрябка. Аристарх опёрся локтями на стол и неласково оглядел мастеров.
– Не усрался, едрён дрищ? – с неласковой ухмылкой осведомился староста.
– Нет вроде, – не совсем твёрдым голосом ответил Сучок. Ни врать, ни ерепениться ему что-то не хотелось.
– Ну и добро, а то отмывай потом за вами, – Аристарх несильно шлепнул ладонью по столу. – Теперь слушай.
– Слушаю.
– Ну, ты и наглец, – хохотнул староста. – Хотя, не был бы таким ерохвостом[8], давно бы ворон кормил.
Плотницкий старшина смолчал.
– Поучить тебя вежеству, конечно, следовало бы, – Аристарх поёрзал на лавке, устраиваясь поудобнее. – Ишь чего удумал – меня в моём дому да по матери! Однако прощаю. Знаешь, за что?
Сучок опять не проронил ни слова.
– Ну, я жду!
– Винюсь, Аристарх Семёныч, прости за обиду, – плотницкий старшина, с усилием подавив дрожь в коленях, поднялся с лавки и поклонился. – Не со зла я, для дела!
– О! – Ратнинский староста поднял вверх указательный палец. – Для дела! За то и прощаю. И не только за это.
– А за что ж ещё? – малость ожил Сучок.
– А вспомни, как ты меня овиноватил, когда лаялся?
– Как-как, обыкновенно!
– Это лаялся ты обыкновенно. Думаешь, я тут с титешных лет сижу и заходов вашего брата не знаю?
– Да уж, убедились, – Нил после долгого молчания осмелился подать голос.
– О, и подручный твой оттаял, – Аристарх поманил Нила пальцем. – Давай, мастер, поближе придвигайся. Тебе тоже послушать не во вред.
Плотник кивнул.
– Так о чём я? – Староста оглядел собеседников. – А, вот! Не вспомнил, старшина, как ты меня облаял?
– Нет, – Сучок развёл руками. – Вроде конём это самое предлагал, воеводой пугал, не знаю…
– Да, Кирюхой меня ещё не стращали, – хохотнул Аристарх. – Только не о том речь. Ты мне, соколик, вот чего сказал: «Не твоё – так и ладно?!» Было дело?
– Угу, – синхронно кивнули плотники.
– А раз так, значит, крепость – это ваше дело? – Аристарх старательно выделил слово «ваше».
– Ну, это, как бы… – замялся Сучок, – чьё ж ещё? Мы ж плотники.
– И в прибыток у вас идёт от того, как быстро сделаете? По рукам ударили, запивное серебро[9] получили, а как достроите, так вам и остаток платы положен?
– Нет, хозяин по пять ногат подённой на артель считает в счёт долга, – Сучок непонимающе пожал плечами.
– Так, значит, вам, мастера, резону нет быстрее строить, – усмехнулся Аристарх. – Работник спит – служба идёт, а тут ещё досок на продажу напилить побольше можно, чай, в свою калиту, не хозяину, так?
– А откуда ты про доски-то? – открыл рот Сучок. – Мы ж меж собой только!
– А у меня, по-твоему, глаз нет? – подначил староста. – Или из ума я выжил? В Писании что сказано? «Ищите и обрящете, толците и отверзется». Вы лучше на вопрос отвечайте – не с руки вам быстро крепость строить, так?
– Так вроде, – плотники дружно заскребли в затылках.
