– Простыня, ты чего? Спать иди!
– Ходить! – уверенно заявил убогий.
– Чего тебе ходить? – Сучок начал потихоньку беситься.
– Туда! – Простыня глупо улыбнулся.
– Да твою мать! – плюнул старшина.
– Старшина, куда собрался?! – К месту действия подтянулся патруль из двух выздоравливающих после ранений отроков.
– В Ратное, господин младший урядник, – особо выделяя слово «младший» отозвался Сучок. – О чём воеводам нашим вчерась утром докладено, да, видать, недосуг им о том твоему урядницкому высокомордию поведать!
– Эх, дядька Сучок, вот борода у меня вырастет, так я у тебя язык займу – бриться! – беззлобно усмехнулся юный урядник, но самострела не опустил. – Нам бы тебя под Пинск – ты бы там языком своим, как Пе… Илья Пророк молоньями ляхов жарил!
– Это ты, Прокопка? – плотницкий старшина узнал парня.
– Я, – отозвался младший урядник. – Только ты мне зубы не заговаривай! Сказано было, что утром уйдёте, а вы ночью, да не к парому! Куда намылились?!
– Да етит тебя в лоб через дубовый гроб! Чтоб тебе сто лет точилом подтираться! Мало мне зуба, так тебя с Простыней ещё принесло! – Сучок хлопнул себя по бокам.
– Чего? – открыл рот отрок.
– Зуб у меня болит – спасу нет, – начал объяснять Сучок, – а тут Простыня!
– Тьфу, ни хрена не понимаю! – замотал головой урядник. – Николка, свисти! Пусть наставник Макар с вами разбирается!
Второй отрок издал заливистую трель, на которую со стен ответила стража, затем раздался звук отваливаемой воротной калитки и на мосту через ров загорелся факел.
– Чего тут? – недовольно буркнул наставник Макар, прихромавший в сопровождении ещё двух отроков от крепостных ворот.
– Господин наставник, – Прокопий бросил руку к шлему, – во время стражи мною были замечены плотники, уходящие по направлению от крепости. Будучи остановлены, вразумительных объяснений дать не могли!
– Орёл! – оборвал урядника Макар. – За службу хвалю! А теперь давай плотников послушаем.
– Слушаюсь! – обескураженно пролепетал Прокопка.
– Вы куда всей толпой прям с самого ранья, а, Кондрат? – Наставник подкрутил ус.
– В Ратное! – Сучок уже шипел рысью.
– А чего не с утра, как обговаривались?
– Зуб! – выхаркнул ненавистное слово плотницкий старшина.
– Чего зуб?! – удивился Макар.
– Да зуб у меня, с-с-сука! Или помру, или порешу кого-нибудь! – Сучок показал на перемотанную щёку. – Вот мы и решили короткой дорогой в Ратное, сначала к Настёне, а потом тын поглядим.
– Во-во, а то наш зубострадалец до утра совсем рехнётся, – вставил Матица.
– А чего не к парому? – не унимался Макар. – И доложить, что, святой Иосиф не велит?!
– Дык, Макарушка, я дорогу короткую знаю! Хошь на ушко скажу, а то твои разведчики тебе, небось, не доклали! – съязвил Сучок. – А доложить вон Простыня не дал – пристал, как банный лист к заднице, а тут его урядницкое высокомордие поспел!
– Тьфу, Кондрат, язык у тебя! – сплюнул Макар. – Младший урядник Прокоп, плотников пропустить!
– Слушаюсь, господин наставник! – отозвался отрок.
– Ходить! В Ратное! – встрял Простыня.
– А тебе там чего делать? – мягко, как с ребёнком, заговорил с ним наставник. – Кто ж вместо тебя на поварне пособлять будет?
– Не-е-е, ходить! – упрямо замотал головой убогий.
– Да плюнь ты на него, Макар! Хочет – пусть тащится, хрен упрямый. – Сучок устало выдохнул. – Ну, мы пошли?
– С Богом, топай, страдалец! – усмехнулся Макар.
– Двинулись, мужи, путь не близкий! – Старшина махнул рукой, указывая направление движения.
За плотниками, громко сопя, двинулся и Простыня.
Сучок не врал: челнок обнаружился на месте, идти по тропе через лес было вполне возможно и при свете факелов, да и сама дорога оказалась не в пример короче, так что с рассветом плотники выбрались на дорогу из Нинеиной веси в Ратное перестрелах[41] в трёх от
