23 мая.
Дальше ничего не помню.
Нет, помню. Мне снится Ирина. Подходит ко мне, улыбается. Почему Алеша говорил, что она страшненькая? – некрасивая, конечно, но довольно обаятельная.
– Ну, здравствуй, Алешин папа. Спасибо тебе. Ты для меня это сделал. Ты родил Алешу для меня. Но его уже нет. Ты такой же симпатичный, как и он. Поцелуй меня. Поцелуй, не бойся. Ты не знаешь, как я целую. Наверное, забыл, как сладко могут целовать женщины. Ну что, тебе нравится, мой сладенький? Вот так, а теперь получи это.
Что-то теплое полилось по животу и ногам.
– Как больно, Ирочка. Ты убиваешь меня. Зачем ты это делаешь, почему ты-постоянно-нас-убиваешь? Почему-ты-постоянно-всех-нас-убиваешь? Мстишь за унижения, за свою поруганную женскую судьбу? Мы же не виноваты…
Вспомнил. Я все вспомнил. Сколько я здесь? Два дня? Кошмар, какой кошмар! Я в полном порядке. Что я здесь делаю? В отделении инкубаторов для выращивания детей. Нет здесь никаких инкубаторов, мне, видно, показалось – просто очень светлые стены. Сестричка, доктора позовите. Я в порядке. Проверьте, доктор. Я в форме. Какой спазм? Проверьте рефлексы. Все хорошо. Здоров, как в свои тридцать. Ну, хорошо – сорок. Доктор, вам сколько – пятьдесят? Вы можете запрыгнуть с места двумя ногами на стол? А я, – пожалуйста. Доктор, у меня дела, неотложные дела. Мало ли что еще два дня оплачены. Мне нечего здесь делать. У моего сына проблемы, очень серьезные проблемы, доктор. Это не шутка. Нет у меня времени на разговоры. Пожалуйста, возьмите расписку – никаких претензий.
Вот он, огромный, нелепый, каменный дом. Что с Богданом? Вы были 3 дня назад. На следующий день он ушел, больше не возвращался.
Ирина. Артур дал ее адрес. Это ей так просто не сойдет с рук.
Нет, ее уже нет третий день. Не знаю. Она живет одна.
24 мая.
Милиция, больницы – никакой информации об этих двоих. Артур, вы что-то знаете об Ирине? Никто ничего. Где Алеша, где Богдан? Объявите в розыск Богдана и Ирину, вот заявление. Никаких результатов, пока никаких результатов. Загадочная история. Все, никаких следов этих двоих. Может, их и не было? Алексей опять пропал. Что с ним? Пора уезжать. Завтра самолет. Если что будет, милиция сообщит.
Надо посетить могилу Алеши. Когда еще я сюда приеду? Может, и никогда. Посижу у могилки немного и все. Почему все? Я попробовал разобраться сам во всей этой истории. Пробовал подняться против течения времени и восстановить прошлое. Мне удалось. Кажется, что удалось. Это произошло. Ничего нового я не узнал и не выяснил, все повторяется, все это уже было когда-то на белом свете, дежавю. Как восстановилось, так восстановилось, правильно, неправильно – кто это знает?
Ничего не смог изменить. Тогда не смог. Теперь и подавно ничего уже не изменишь. Сына не вернуть. Может, он и жив где-то, живет своей тайной жизнью. Тайной… Но он уже не мой Алеша. Совсем чужой. И я больше ему не нужен. Как жаль, что я ему теперь не нужен.
Вот она могила Алеши. А что это рядом? Свежий песчаный холмик. На нем – деревянный крест. Каменная табличка: «Богдан Кантария». Дата рождения – как у Алеши. Дата смерти – 21 мая 2011 года, тот самый день, день, когда Богдан встретился с Ириной.
В самолет, и поскорей все забыть. Прощай, Киев! Что с моей памятью? Может, это все я сам и придумал. Был гипертонический криз, а потом нафантазировал, бог знает что. Просто видел свежую могилу, когда пришел в день сорокалетия Алеши. Не обратил внимания. А потом это всплыло из памяти, а там уж сам накрутил всяких событий. Будто вспомнил. Что вспомнил: свежую могилу или сюжетную линию «Маленького чуда» Патрика Модиано? Но ведь указана дата смерти Богдана – это позже моего первого посещения, значит, никакой могилы в тот момент еще не было. Или, возможно, как раз сейчас я и путаю. Просто не запомнил дату смерти этого Богдана, указанную на табличке.
Хочется стереть прошлое, но как?
Сжечь мосты. Надо учиться у сына. Неподражаемый мастер ваять новую действительность. И сжигать мосты. Может, он и сейчас бродит где-то, подсмеивается над своим недалеким, сентиментальным отцом.
Может, вторая могила – такая же мистификация, как и первая. Мне этого, наверное, уже не узнать. Это как бы его послание мне. Папа, так сложилось – я вынужден был сжечь мосты. Я больше не твой сын. У тебя нет сына. А у меня – отца. Не робей. Последуй моему примеру – сожги мосты.
Кто-то сзади несколько раз негромко кашлянул. Оглянулся – весь ряд кресел за мной пустой, никого.
