Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена

двери прошлой ночью, в то время как мадемуазель Данро лежала в трансе. Именно они выхватили мальчика из рук бабушки; именно они убили смелого полицейского; именно они скоро попытаются совершить ужасную инверсию мессы.

– Послушайте, де Гранден, – сказал я, – здесь, конечно, происходили некоторые странности, признаю. Но когда вы пытаетесь сказать мне, что старые солдаты-монахи вновь ожили, что они проезжают по сельской местности и крадут детей, вы преувеличиваете. Теперь, если бы было доказательство того, что…

– Тише! – его резкий шепот прервал меня. Он вскочил со стула и прыгнул по-кошачьи к двери, приоткрыл ее и выглянул в темный коридор. – Подойдите, друг мой, – сказал он с тихим вздохом, – посмотрите на то, что вижу я.

Когда он распахнул дверь, я вгляделся в даль длинного коридора, выложенного камнями, темного, как Эреб[310]. Крошечные лучи света, падающие из крошечных окон на куполе, осветили скользящую фигуру, похожую на призрака в белых одеждах.

– Данро О’Шейн! – пробормотал я, наблюдая, как удаляющаяся фигура беззвучно скользит по темному балкону. Мерцающий свет свечи, которую она несла в поднятой руке, отбрасывал гигантские тени на резную балюстраду и скульптурные стойки чередующихся арок, поддерживающих галерею наверху, и тени призраков, казалось, шли рядом с ней, как эскорт нечистых сил из легионов Иблиса[311]. Я с изумлением наблюдал, как она скользнула по коридору, ее ноги, скрытые в дымке драпировок, бесшумно пролетали, свободная рука тянулась наружу к балкону. В следующий момент галерея опустела. Внезапно, как кадры фильма исчезают с экрана, когда проецирующий свет мигает, Данро О’Шейн и ее мерцающий свет исчезли с поля нашего зрения.

– Быстрей, друг мой Троубридж, – прошептал француз, – за ней… Она ушла через эту дверь!

Тихо, как только можно, мы побежали по галерее, остановились перед высокой запертой дверью и повернули кованую железную ручку. Дубовые панели держались крепко, потому что дверь была заперта изнутри.

– Десять тысяч маленьких дьяволов! – вскричал де Гранден. – Мы зашли в тупик!

На мгновение я подумал, что он бросится на четырехдюймовые доски дверей в бессильной ярости, но он сделал над собой усилие и, вытащив фонарик из кармана пиджака, вручил его мне с командой:

– Держите луч неподвижно у замочной скважины, друг мой.

В следующее мгновение он опустился на колени, достал два коротких отрезка тонкой стальной проволоки и начал методично открывать замок.

– Ха, – воскликнул он, встал и отряхнул колени, – эти древние строили мощно, друг мой Троубридж, но не разбирались в тонкостях. Мало того, этот древний слесарь мечтал, чтобы дело рук его однажды встретилось с Жюлем де Гранденом.

Вскрытая дверь распахнулась под его прикосновением, и мы вошли через каменный порог в просторный, темный зал.

– Мадемуазель? – тихо позвал он. – Мадемуазель Данро, вы здесь?

Он посветил лучом фонарика, и мы увидели огромную комнату, с высокими стенами из резного дуба, большую кровать с балдахином, несколько кафедральных стульев и один или два массивных железных сундука, но не нашли никого живого.

– Mordieu, это странно! – пробормотал он, опустившись на колени, чтобы посветить под высокой резной кроватью. – В эту комнату она, конечно же, пришла несколько минут назад, скользнула, как дух, и теперь, – пуф, – из той же комнаты она исчезла, как призрак!

Хотя эта комната была несколько больше, она была похожа на другие в доме, – облицованная довольно грубо вырезанной, почерневшей древесиной на всю высоту стен – огромными вытесанными топором бревнами, – и устеленная восьмиугольной мраморной черно-белой плиткой. Мы обошли каждый дюйм, ища хоть какой-то секретный выход, – потому что, кроме тех дверей, в которые мы вошли, других не было. Два больших окна с полупрозрачными стеклами были обрамлены металлическими рамами, надежно прикрепленными к стенам. Как ни странно, покинуть комнату было невозможно.

В дальнем конце квартиры стоял шкаф для одежды, изысканно украшенный резными сценами охоты и битвы. Открыв одну из двойных дверей, де Гранден осмотрел интерьер, который, как и снаружи, оказался резным во всех доступных местах.

– Гм? – сказал он, осматривая стены в свете фонарика. – Возможно, это прихожая… Ха!

Он прервался, указав на резную группу в центре одной из задних панелей. Она представляла собой процессию охотников, возвращающихся с оленями, кабанами и другими животными, привязанными к длинным кольям, которые охотники несли на плечах. Люди пробирались через арочный вход в замок, большие двери которого были распахнуты. По-видимому, одно из дверных полотен исчезло с доски, на которой она была вырезана.

– C’est tres adroit, n’est-ce-pas?[312] – спросил мой собеседник с восхищенной усмешкой. – Если бы я не видел таких вещей раньше, это могло бы обмануть меня. Как это…

Наклонившись вперед, он резко отпустил расшатанную дверь, и вся задняя панель шкафа скользнула вверх, открыв узкое отверстие.

– И что у нас здесь? – спросил де Гранден, разглядывая с фонариком секретный дверной проем.

Перед нами на три-четыре фута лежал каменный пол, износившийся, гладкий в центре, как будто отшлифованный шагами множества ног. За ним начинался пролет узких каменных лестниц, которые круто уходили вниз, как в чудовищный дымоход.

Де Гранден повернулся ко мне, и его маленькое, сердцевидное лицо было более серьезным, чем я когда-либо видел.

– Троубридж, дорогой, добрый друг, – сказал он таким тихим и хриплым голосом, что я едва мог разобрать его слова, – мы сталкивались со многими