Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена

Мы с де Гранденом в унисон издали вопль ужаса, и я почувствовал, как мой друг судорожно вцепился мне в запястье.

Пистолет был словно раскален: вода закипела от его прикосновения, глубокий иссиня-черный бассейн внезапно проснулся к жизни. На гладкой поверхности появилась рябь, а потом из воды показалось множество грубых щупальцев с огромными бородавками. Толстые, как пожарные шланги, щупальца извивались, словно змеи, время от времени вздымаясь над поверхностью воды. Следом появилось огромное тело монстра, прозрачно-серое, как у медузы, с парой отвратительных белых глаз, уставившихся на нас с жадностью.

– Nom de Dieu de nom de Dieu! – выдохнул де Гранден. – Морской дьявол! Гигантский осьминог!

– Именно так, – приветливо отозвался Гунонг Безэр. – Гигантский осьминог. Он хватает все, что ему попадается. У огромного слона, брошенного в воду, не больше шансов, чем у пескаря или, простите за неприятный пример, джентльмены, у вас. Теперь, возможно, вы понимаете, почему капитану Ван Туну и его первому помощнику было жаль, что они не приняли решение приступить, гм, к своим несколько экстраординарным обязанностям. Я не предоставил им такого шанса, как вам. Теперь же вы можете серьезно все обсудить, прежде чем принять решение.

Нет никакой спешки, у вас есть время сегодня вечером – примите решение завтра. Я буду ожидать вашего ответа за ужином. Милые джентльмены, мои парни проводят вас в вашу комнату. Доброй ночи и, гм, приятных снов!

Со смехом он отступил в тень, мы услышали звук закрывающейся потайной каменной двери и оказались на балконе одни.

– Bon Dieu! – в отчаянии вскричал де Гранден. – Троубридж, друг мой, как ошибаются люди, говорящие, что дьявол живет в аду! Parbleu! Что это?

Шум, его поразивший, исходил от смуглых босых ног.

Безъязыкие молодые люди в роли наших valets de chambre[53] неохотно повели нас, со страхом поглядывая за балюстраду, где скрывался в своем водном логовище морской дьявол.

– En bien, – пожал плечами француз. – Снова эти два чертенка. Ведите нас, mes enfants. Любое место лучше, чем этот порог ада.

6

– Что ж, теперь мы, как говорят американцы, находимся в затруднительном положении, друг мой Троубридж, – заявил он, когда уселся в одно из плетеных кресел и закурил сигарету. – Принять шаловливое предложение метиса – значит опозорить себя навсегда, и это неприемлемо. Но и быть съеденным этим дьявольским осьминогом столь же неприемлемо. Morbleu, знать бы раньше, я бы потребовал тысячу фунтов в день от этих господ Ллойдов и затем отклонил бы их предложение. Дерьмовая удача, как говорили ваши чудесные солдаты во время войны, друг мой.

Из-под бамбуковой кровати раздался какой-то шорох. Я безучастно уставился на кровать в полном безразличии к любому новому ужасу. Но, несчастный, к такому я готов не был.

Лишенная великолепного одеяния, в простом саронге и жакете из дешевого хлопка, едва прикрывавшем ее великолепное тело, с бусинкой из слоновой кости в носу вместо бриллианта, без всяких драгоценностей, Мириам, танцовщица, выползла из-под кровати и бросилась к ногам де Грандена.

– О, мсье! – произнесла она голосом, наполненным слезами. – Пожалейте меня, прошу вас, умоляю! Будьте милосердны ко мне, как могли бы пожалеть вашу сестру…

– Morbleu, дитя мое, о чем вы просите? – спросил де Гранден. – Как могу я пожалеть вас, если даже не могу избежать собственной смерти?

– Убейте меня, – ответила она отчаянно. – Убейте меня сейчас, пока есть время. Смотрите, я принесла вам это, – она отогнула складку дешевого саронга и достала национальный крис, короткий заостренный меч с волнистым лезвием.

– Нанесите мне удар им, – умоляла она, – а потом, при необходимости используйте его для своего друга и для себя; никакой другой надежды нет. Оглядитесь вокруг, разве вы не видите, что нет иного способа умереть в этой тюремной комнате? Когда-то здесь было стеклянное зеркало, но один пленный белый сломал его и преуспел в том, чтобы порезать свои запястья осколками. Он умер. С тех пор у Гунонга Безэра в этой комнате стоит металлическое зеркало.

– Pardieu, вы правы, дитя мое, – согласился де Гранден, разглядывая туалетный столик, над которым висело металлическое зеркало. – Но почему вы ищете смерти? Вы также предназначены для осьминога?

Она вздрогнула.

– Однажды, возможно. Пока я сохраняю свою красоту, у меня остаются шансы выжить. Каждый день старая Умера, одноглазая чертовка, учит меня танцевать, и когда я не нравлюсь ей (а ей очень трудно понравиться), она бьет меня бамбуковыми прутами по ступням, так, что я едва могу ходить. И Гунонг Безэр заставляет меня танцевать для него каждую ночь, пока я не валюсь с ног от усталости, и если я не улыбаюсь, когда танцую, или если я утомляюсь слишком быстро, пока он не разрешает мне остановиться, он бьет меня.

Всякий раз, когда судно попадает в его ловушку, он спасает некоторых офицеров и заставляет меня танцевать перед ними. Я знаю, что они должны пойти на корм дьявольскому чудовищу, и все же я должна улыбаться им, или он изобьет меня так, что ноги мои будут кровоточить, а старуха будет избивать дальше, когда он устанет.