угодившего Кремлевскому владыке. Настолько, что тот соизволил приложить личное влияние для организации всего проекта, вся схема создания которого привела в оторопь некоторых. Руководство страны тратило минимум (насколько это возможно в сложившейся ситуации) средств на проект из государственной казны, сохраняло при этом полный контроль над ним, и должно было получать значительную долю прибыли от него. Ну и получать все будущие сопутствующие политические дивиденды. При этом господа капиталисты раскошеливались по крупному, были при этом довольны и благодарны (если это слово хоть как-либо можно приклеить к публике, составлявшей большинство акционеров новенького ЗАО) за предоставленную возможность в будущем удвоить и утроить свой капитал.
Олигарх потратил немного своего драгоценного времени размышлениям о том, как строить взаимоотношения с этим молодым гением, которого ему и другим серьезным бизнесменам навязали в партнеры. Не то, чтобы он имел что-то против парня — четыре процента в данном случае (выяснение вопроса «кто тут главный?») роли не играли, да и повлиять на распределение акций Рудашов никак не мог, но уж очень ошеломляющими прибылями обещало реализоваться начатое. Блокирующий пакет оставался в чистых руках человека с холодной головой и горячим сердцем, но всё же мотивы, стоящие за решением Президента «этой» страны (не было ни малейшего сомнения, кто стоит за всей конфигурацией), были не ясны. Через пять дней после звонка Волошина состоялась встреча удостоившихся предложения людей, отягощённых богатством, с первым лицом государства и автором открытия, на которой были обсуждены и согласованы все последние детали и тонкости. К финальному рандеву в Кремле Михаил Иванович имел на руках подробную информацию о всех будущих участниках встречи, проанализировав которую, получил близкое к реальному состоянию дел понимание текущего расклада. Олигарх знал, что прочие равноудаленные, пообщавшиеся с шерпой Кремля, дали своё согласие без особых раздумий и их мотивы были ему понятны. Начальник службы безопасности Рудашова, бывший гэбист с тридцатилетним стажем и его клевреты были задействованы по полной, тратя на сон по 4–5 часов в сутки и собирая материал для главного, как чувствовал олигарх, решения в его жизни. Главный микро-берия задействовал свои старые связи, вынюхивая, вышныривая, выискивая нужную патрону информацию на других задействованных лиц. Его усилия явно оправдывали высокую зарплату и прочие бонусы работы на Рудашова, но тот всё равно остался недоволен. Хотя и не высказал ничего наследнику славы НКВД, прекрасно устроившемуся в новые времена (как и большинство его коллег). Галанов был тёмной лошадкой, его ускользающе-малая публичность, вкупе с плотно перекрытым действующими коллегами ex-чекиста доступом на последнее место работы Виталия, не дала ничего существенного в плане «что он за человек?». Место рождения, родители, альма- матер, место работы, научные публикации, невнятные обрывки сведений о свежей истории с махинациям в институте, зацепившей Галанова и всё. Привычки, слабости, увлечения, враги, друзья — всё по нулям!
С изобретателем щедро расплатились. Зачем Президент принял сторону автора открытия в его пожелании стать акционером? Похоже, имеет какие-то виды на парня. Стоп! Вот оно, в чем дело… Президент сам так скреативил, или с подачи главы администрации? Или кого-то ещё? Впрочем, не суть важно, наверняка решил где-то использовать парня паровозиком. Или на международной арене? Как Хрущёв Гагарина. Или ещё в том же духе. Патриотический электорат такое оценит, да… Рудашов улыбнулся. Все встало на свои места. Загадка разрешилась? Возможно.
Среди рассматривавшихся Рудашовым вариантов не было верного (что не отменяет попавших «около яблочка» выводов) — главный чекист всея Руси рассказал Галанову о предлагаемом им варианте «права на изобретение в обмен на деньги и акции» в беседе «с глазу на глаз», за час до встречи с получившими царское предложение. Хотя, если бы узнал, сколь малое время оставил Путин на раздумья автору, практически силком перекладывая тому в руки пачки огромных, по Галановским меркам, денег из карманов местных Спрутсов, то всего лишь сильнее утвердился бы в своём предположении насчёт места Виталия в планах Президента. А так… Разумеется, ученый желает принять участие в дальнейшей судьбе своего изобретения. Какие проблемы? Продал бы свои права с потрохами за красивую сумму серьёзным господам, жил припеваючи и получше большинства, руководил бы научной частью проекта, получал о-ч-чень хорошую зарплату, довеском ко всяким там нобелевским. Ну и нес бы свою долю ответственности, если что не так будет идти. А он повел себя странно — от предложения должности и места, которое мягко, но настойчиво попробовали ему навязать воротилы на встрече, отказался, согласившись лишь быть научным консультантом. Фигура Президента, физически сидевшего рядом с Галановым, за «круглым столом» с людьми, в глазницах которых крутились цифры денежных знаков, а с уст сочился незримый, но явственно ощущаемый яд гремучих змей, виртуально возвышалась за его спиной. Обеспечивая Виталию возможность, на пару с его самомнением гения, сталкивающего цивилизацию на другую дорогу, выстоять против давящего напора тех, чей смысл жизни не сильно отличался от жизненной цели денежного станка. При всех их бизнес-джетах (в ближайшем будущем с антигравом..), яхтах, многочисленных длинноногих красавицах, роскошных замках, личных островах в тропическом раю и прочих радостях жизни, недоступных большинству.
Ни Рудашов, ни даже сам Путин не знали, что Виталий уже изначально не был настроен удовлетворяться исключительно будущим научным признанием. Цену своего изобретения он хорошо понимал. Вопрос был лишь в том, насколько его пожелания совпадут с реальными возможностями по их отстаиванию. Поэтому предложение Путина о будущей принадлежности Виталия к числу акционеров, легко упало на вспаханную великим открытием и заботливо удобренную личным «эго» почву. Работая в Жуковском, и занимаясь по вечерам дома расчётами по новым моделям АГ-контуров, Галанов с пугающей повторяемостью чувствовал укусы мысли о том, как он поступит, если государство, в своём зримом текущем воплощении владельца кремлёвского трона, пнёт его сапогом. Как ранее слишком многих. Походя и между делом. При длительных размышлениях на эту тему, он был готов, отринув свои относительно патриотические убеждения (их у него и не было — эхом отзовутся теоретизирующие моралисты!), превратиться в «безродного космополита» и вылить из-за бугра ушат помоев на обидчиков. Брызги, понятно, зацепили бы и страну, как водится. Но что поделать. Своя рубашка всегда ближе к телу. Однако, ему не пришлось сравнивать на чашах весов понятия «родной социум» и «за дурика держат, ещё бы Ленинскую премию вручили». Виталий был рад,
