словосочетанием.
— Не робот, — объяснила Иолетрия. — Судя по тому, что я уже вижу, — продолжила она, кивнув на блокнот, — с вашим текстом он справится самостоятельно и довольно быстро. Это не новый язык со своими специфическими правилами, а просто шифровка, в которой одни буквы заменены на другие. Для этого использованы два алфавита — латиница и символы миенжского языка. Если не возражаете, мы начнем.
— Конечно, — кивнул капитан.
Дуэллийка поднесла лингуана к экрану и держала в паре сантиметрах от него в течение нескольких секунд.
— Он подключился к вашему носителю информации и скачивает текст, — пояснила она.
Затем опустила зверя на стол. Его глаза закрылись, чешуйки встопорщились, и до нас донеслись мелодичные звуки…
— Что это?
Вопрос снова был всеобщим, однако на этот раз его озвучил док.
— Процесс запущен, лингуан анализирует текст. Если я не ошиблась и задача достаточно легкая, результат он выдаст в течение пяти минут.
— Такая скорость впечатляет, — деловито кивнул Макнэлл, а потом понизил голос и заговорщически прошептал: — Но что это за звуки?
— Ах, это. — Дуэллийка улыбнулась. — Он поет. Арию из оперетты. Кажется, это Кальман.
— Зачем? — не понял Джекки. — Музыка помогает расшифровывать текст?
— Между структурой мелодии и строением предложений есть некоторое сходство, но недостаточное для лингвистического анализа. — Иолетрия покачала головой. — Нет, лингуану просто нравится петь во время работы.
— Нравится? — По-моему, на этом месте капитан начал немного сердиться. — Но это же робот. Компьютер. Электронный словарь. Он не живой.
Лингвист подняла на него строгий взгляд и сказала:
— Я ведь упоминала, что он знает сто семьдесят три языка, не считая диалектов. Вы действительно полагаете, что, обладая информацией такого рода, можно остаться неживым?
— Не язык делает нас разумными.
Я была полностью солидарна с Макнэллом, но дуэллийка и бровью не повела.
— «Вначале было Слово». Вам когда-нибудь доводилось такое слышать? — полюбопытствовала она.
— Я готов допустить, что он обладает искусственным интеллектом, но…
Иолетрия снисходительно улыбнулась.
— Искусственный интеллект — это фикция. Все, что искусственно, — не интеллект, а лишь подражание ему. Настоящий ум всегда живой. — Исследовательница сделала паузу, но, увидев, что мы не особо прониклись ее утверждением, продолжила: — Компьютеру ведомы только нули и единицы. Он не понимает, он действует так, как если бы понимал. А для полноценного овладения языком необходимо подлинное понимание.
За этим чрезвычайно странным, но любопытным разговором мы не заметили, как пение стихло.
— Если вы закончили обсуждать мою скромную персону, я готов предоставить расшифровку, — с откровенным ехидством сообщил «электронный словарь». — То есть, простите… — Он на миг замолчал, а затем низким голосом с легкими отголосками эха, характерным для классического робота, произнес: — Задача выполнена.
— Лингуан может зачитать перевод либо переслать его на любой носитель информации в зоне ста сорока квадратных метров. — Иолетрия обвела рукой имевшиеся в отсеке компьютеры и уточнила: — Расшифровка может быть загружена в текстовом или звуковом формате.
— В текстовом, — не колеблясь, ответил капитан. — Лучше всего на этот же блокнот.
И он указал на носитель, с которого лингуан «считал» оригинал.
Чешуйки чудо-зверя слегка пошевелились. Больше ничего заметного человеческому глазу или слуху не произошло, но на экране электротетради высветилась иконка, оповещающая о получении нового файла.
Легонько прикоснувшись к ней подушечкой указательного пальца, Макнэлл открыл текст. Нам с Гайкой, как мы ни старались, ничего не было видно, а он все скользил глазами по блокноту, время от времени резкими движениями пальцев перелистывая страницы…
Наконец он оторвался от экрана и медленно обвел взглядом всех нас — меня, Гайку, дока, дуэллийку и ее лингуана, в памяти которого уже хранилась расшифрованная информация, а также застывших у двери Джекки и Хендрейка. На последнего Рэй смотрел особенно долго. Потом легонько кивнул головой, давая пассажирам разрешение войти в отсек. И, снова склонившись над блокнотом, вернул текст к первой странице. Выражение его лица оставалось при этом каменным, напоминая мне того Рейера Макнэлла, с которым я познакомилась в тюремной камере.
Медленно и четко, не глотая окончаний и вникая в каждое произносимое слово, он стал зачитывать послание вслух.
«Если кто-то читает эти строки, значит, меня уже нет в живых. Я планирую забрать электроблокнот в день, когда истечет срок аренды камеры хранения. Но раз мне это не удалось, значит, мои наниматели все-таки решили избавиться от меня по завершении работы. На такой случай я составляю эти
