нечего, кроме как подслушивать кухонные разговоры.
— Железный регент? — ахнула я. Почувствовав, что слабеют колени, медленно опустилась на оказавшийся поблизости стул. — Не может быть… Но как он здесь очутился? И зачем ему я?!
— Чего не знаю, того знать не хочу! — она тряхнула головой. — И ты не узнаешь! Вот что, девочка. Я собрала тебе еды, кое-что из вещей в дорогу, какие-то деньги. Бежать тебе надо! Здесь декатор жизни не даст, но мало ли городов. Ты девочка толковая, талантливая, не пропадешь, а я… — она продолжила причитать, рассуждая, куда и как мне лучше ехать, вспоминая каких-то знакомых мужа, к которым тот мог дать рекомендации.
Я же сидела, почти не слушая ее болтовни, и пыталась соотнести увиденное с услышанным.
Ив Ярость Богов являлся председателем регентского совета, первым регентом. Говорили, что кесарь, умирая, поставил на эту должность единственного, кому верил, как себе, и призвал в свидетели Идущую-с-Облаками, благоволившую этому воину. И когда страна вслед за юным наследником осиротела, никто не посмел сместить с должности Ива.
Что он вообще забыл так далеко от столицы буквально за луну до представления наследника народу?!
Впрочем, нет, это не мое дело, да и подумать стоило о другом.
Герой Пятилетней войны,[10] человек, выигравший решающую битву при Тауре, [11] Железный регент являлся легендой, но, увы, не только как воин. Он был той страшной сказкой, которой провинциальные родители пугают детей, главным образом подросших дочерей, мечтающих о красивой жизни, о любви, о столичных праздниках. О нем ходили страшные слухи, в особенности о его жестокости и презрении к женщинам.
Поговаривали, что он часто находит себе девушек для развлечения, игрушек, которые потом бесследно пропадают. Собственно, именно этим матери и пугали дочерей, не знаю уж, насколько те верили страшилкам. Почему-то мне кажется, что не верили вовсе. Во всяком случае, если бы я была благородной юной особой, то, увидев Ива Ярость Богов, тоже ни за что не поверила бы в его жестокость.
Раньше я, как и все, опасалась его, но никогда всерьез не думала, что жизнь может столкнуть меня с подобным человеком. А вот теперь бояться не получалось вовсе. Железо может сделать человека твердым, грубым, жестоким, да. Фиры могут убивать, в самом плохом случае могут не испытывать жалости и не иметь совести, они могут быть очень страшными и опасными существами, но они не умеют притворяться и лгать. Может, не все, и слабейшие из них, говорят, способны достигнуть в этом искусстве редких высот. Но не человек, в котором железного едва ли не больше, чем человеческого. Такие прямолинейны, как клинки, и тверды в своем решении и слове, как скалы.
Так почему слухи столь откровенно противоречат реальности? Со мной этот человек был более чем добр и мягок, и в его опасность и жестокость совсем не верилось. Да и Искра тянулась к нему, как тянулась мало к кому.
К тем, кто был не просто вежлив и приятен, но сильно помогал мне в жизни, — к Арне и Лату, к отцу. И я была почти уверена, что мне Железный регент не соврал. Да, опасение оставалось, боязно было сознавать, с кем довелось столкнуться, но отчетливый суеверный страх так и не появился.
— Нет, Арна, — решила я. — Я не буду сбегать. Он заступился за меня и дал слово, я ему верю. К тому же он точно не желает мне зла.
— Глупая! — она вновь всплеснула руками. — Сейчас не хочет — назавтра передумает.
— Он дал слово!
— Пойми ты, он же безумец!
— Он кажется совершенно нормальным, — пробормотала я растерянно.
— Безумие — не бельмо, оно на лице не написано! — женщина качнула головой.
— Тогда откуда ты это знаешь? — скептически нахмурилась я в ответ.
— Ох, Рина! — хозяйка вновь медленно покачала головой, глядя на меня грустно и жалобно. — Не ходи ты с ним!
— Но это шанс найти учителя…
Она еще некоторое время уговаривала меня бежать, потом отчаялась и снабдила массой напутствий, десяток раз благословила и в конце даже всучила деньги. Не так много, чтобы я почувствовала сильную неловкость, но достаточно, чтобы это была не подачка, а именно помощь. Потом женщина разрыдалась, и мне пришлось успокаивать ее, благодарить и за прошлую доброту, и за сегодняшнюю. Я от всей души желала ей и ее семье самого доброго.
Потом мы долго еще вспоминали моего отца, Арна рассказывала про свои немногочисленные поездки в Вир[12] столицу Вираты[13] — нашей страны, чтобы хоть как-то подготовить меня к встрече с этим городом. А после я ушла в свою комнатку, чтобы собрать пожитки и спрятать деньги.
Возможно, я об этом пожалею и права окажется именно Арна с ее большим жизненным опытом и удивительной житейской мудростью, но сейчас я чувствовала, что поступаю верно. Мне казалось, что это не просто порыв, не совершенная под действием момента глупость, а проявление того дара, который достался мне от отца. Будто сам Смотрящий-за-Дорогами[14] обратил ко мне свой лик и расстелил под ногами верный путь.
