противников боем, ожидая, когда подтянется хотя бы один расчет гренадеров и накроет врага своими оперенными гранатами. В особых случаях они вызывали расчеты полковой артиллерии с их четырехдюймовыми ударными гранатами. Ведь не везде удавалось нормально пробиться к противнику «с неба». У ручных мортир гренадеров, то есть фактически минометов, хватало мертвых зон. Да и иной раз требовалось выйти на прямую наводку, предварительно подавив встречный огонь, и ударить в лоб чем-нибудь тяжелым…
Иван выглянул в выщербленное окно и резко отпрянул обратно. Следом же, не сильно задерживаясь, залетело несколько пуль, растерзавших тряпичную занавеску.
– Янычары, – выдохнул он, доставая из подсумка гранату. Простой полый чугунный шарик, забитый порохом. Гранаты штурмовиков обычным легионерам пока не давали. Мало их было.
Один из бойцов у другого окна тоже выглянул, резко уйдя обратно.
Прожужжала пара пуль, выбив каменную крошку и пыль побелки с противоположной от окна стены.
Тот парень прикурил фитилек своей гранаты и аккуратно метнул ее куда-то за окно.
Раздались какие-то крики.
Взрыв.
И бойцы отделения, пользуясь замешательством, высунулись со своими штуцерами, отработав прицельными выстрелами по наблюдаемым целям. Тем самым, что отвлеклись на гранату.
Все быстро перезарядились. Приготовились. Раз – и полетел новый чугунный шарик.
Новые крики.
Взрыв.
И еще один не слитный, но очень опасный залп, выкосивший янычар из числа тех, кто либо слишком храбрый, либо слишком глупый. Минуты не прошло, а отделение намолотило уже с десяток «фрагов» и немного остудило горячее рвение янычар. Их к этому дому едва чуть ли не две сотни рвалось.
Полетела новая граната.
Потом еще, еще, еще и еще.
Натиск на домик остановился. Янычары перешли к отступлению.
А бойцы отделения затеяли открытую перестрелку, аккуратно выглядывая из окон дома что с первого этажа, что со второго. По очереди, по мере перезарядки. Так что эффект был такой, будто из окон бьет кто-то из чего-то самозарядного. Высунулся. Выстрелил. Отошел в сторону на перезарядку. Второй высунулся. Выстрелил. Третий. Четвертый…
В это же самое время метрах в двухстах штурмовики пытались взять укрепленный дом, который перед этим обстреляли гренадеры. Но безуспешно. Кончились ручные гранаты. А подошедшее с противоположной стороны дома подкрепление усилило защитников. Пришлось отходить, унося раненых под прикрытием штуцеров линейной пехоты легионеров. А потом выкатывать полковой «Единорог» и несколькими снарядами взламывать позиции врага. И снова атаковать, выбивая защитников из слегка покореженного дома. Пропускать вперед легионеров, чтобы те заняли позиции у окон и вступали в перестрелки с врагом, пытающимся контратаковать.
И так далее.
А иной раз и отходить без боя, понимая, что контратака янычар угрожала занятию вон того домика, а значит, и отрезать легионеров в котле.
Время от времени командир батальона забирался на крышу и пускал небольшую цветную ракету в сторону какой-либо цели. Так он указывал корректировщику на воздушном шаре сложный участок и вызывал туда огонь шестидюймовых нарезных «Единорогов». Командиры старались попусту не рисковать. Резервов-то у них особенных и не было…
Битва за Стамбул кипела.
Дмитрий же не спешил.
Дважды за день он провел аккуратную ротацию войск в зоне боевого соприкосновения. Сначала во время обеда, отведя утреннюю смену войск в тыл на отдых и корм, заменив их свежими и «покушанными». А потом вечером, выдвинув на передовую поспавших днем и поужинавших бойцов. Да с удвоенным запасом патронов и утроенным – гранат. Мало ли что? Разве что штурмовиков подменять было некем. Но им он тоже давал отдых, заменяя легионерами линейной пехоты, временно приостанавливая собственно наступление, переходя к обороне.
Император понимал – город брать нужно. Но он не собирался превращать штурм города во что-то героическое. Скорее напротив, он желал, чтобы штурм превратился в спокойную и методичную работу. Люди не должны были рваться и действовать на грани своих возможностей. Это было совершенно лишним. А потому Дмитрий стремился, чтобы в соприкосновении с врагом всегда были свежие, сытые войска с полным боезапасом. Ротация, поднос боеприпасов и воды, вынос раненых, артиллерийская поддержка трех уровней могущества и доступности и так далее, и тому подобное. Легионы Руси сильно изменились со времен Копенгагена.
Наступила ночь.
Кёсем-султан стояла у окна и смотрела в сторону зоны боев. Оттуда доносились выстрелы и взрывы. Не так интенсивно, как днем. Но все равно.
