ч
Московский промышленный район (МПР)
Став монархом, Дмитрий сосредоточился на вопросах, связанных с наполнением казны. Драть тяжелыми налогами и таможенными сборами с нищего населения последнее он посчитал не столько даже не этичным, сколько глупым. Ну что они могли ему дать? Игра за лишние сто-двести тысяч царских рублей не стоила свеч. Особенно в ситуации, когда последнее столетие из народа выдаивали даже последнюю бязевую рубашку. Да и для державного строения эти суммы выглядели откровенно смешными.
После некоторого раздумья Дмитрий решил делать ставку прежде всего на экспорте хорошего оружия. Оно было в меру компактно, то есть не требовало большого тоннажа в торговых оборотах, и дорого. А главное – постоянно и всеми востребовано. Главное заключалось в том, чтобы это оружие было дешевле, чем у конкурентов, и существенно лучше. А значит что? Правильно. Требовалось хотя бы локально и ограниченно создать зону опережающего развития с использованием административных и технологических приемов будущего.
Первый шаг в создании будущего «монстра» Дмитрий сделал еще в 1604 году, когда не был монархом. Чтобы хоть как-то себя занять, он снял чертежи со своего колесцового замка, приехавшего с ним из будущего, и организовал вполне классическую распределенную мануфактуру с элементами конвейерного производства.
Следующим шагом (уже после венчания на царство) он стал разворачивать другие элементы комплекса, благо что в 1605–1606 годах на Русь прибыло свыше 1000 ремесленников разной квалификации (из Англии, Богемии и Польши). То есть сопоставимо с тем, сколько их было всего по Руси тех лет. И нужно было как-то реализовывать этот огромный для региона потенциал.
Так, в конце 1605 года была введена в эксплуатацию опытная пудлинговая печь для переделки чугуна в железо. Потом, отработав технологию, их увеличили до шести к началу 1613 года.
Что они давали? Банальную переделку дешевого чугуна в дорогое железо как факт, чего на тот момент не было нигде в мире. Одна бригада из трех человек (кузнец и два молотобойца) за год непрерывного, напряженного труда могли выдать около 500–600 кг кричного железа. Довольно скромных размеров пудлинговая печь, ставшая типовой для МПР, давала 40 кг хорошего железа (качественное выжигание примесей) каждые 1,5 часа. Четыре смены по четыре работника (мастер, подмастерье и два кочегара) давали в сутки 640 кг железа, то есть идеализированно в год около 233,6 тонны. Разумеется, были и простои по тем или иным причинам. Учитывая низкую сложность и напряженность конструкции, простои не превышали 10–15 % от всего актуального времени работы. Поэтому производительность такой печи составляла около 200 тонн в год. Или, иными словами, 12,5–13,1 тонны на человека в год против 166–200 кг при обычном кричном переделе. Конечно, требовалось привлекать и других людей, например для добычи (пережигания) угля и его доставки, но так же обстояли дела и в кричном переделе. И тут нужно помнить – расход угля при пудлинговании радикально ниже (в несколько раз), чем при кричном переделе. То есть и тут шел очень серьезный рост производительности.
Не считая подрядных артелей, на пудлинговании к началу 1613 года трудилось 6 печей и 132 человека. За 1613 год их производительность составила 1125 тонн железа. Причем во всем этом комплексе не было применено ни одной сложной технологии. Все просто, банально и примитивно.
Весной 1609 года была запущена первая домна. Небольшая еще. Но с довольно высокой трубой для хорошей тяги, принудительным дутьем (система мехов, приводимых в движение водяными колесами) и подогревом вдуваемого воздуха. Топливом для домны стал торфяной кокс, получаемый в коксовальных печах с 1605 года. Торфяной кокс для них не был титульной продукцией, а выступал полезным сопутствующим продуктом. Главной целью этих печей было получение так называемой аммиачной воды, которая позволяла радикально поднять производительность селитряниц, ускорив процесс созревания селитры до 2–3 недель против 1–2 лет и повысив выход селитры с куба грунта. В роли руды для домны первоначально выступал шлак от сыродутных печей, которого накопилось за столетия их использования великое множество.
К 1613 году действовало уже 3 домны, давшие за 1613 год 15,52 тысячи тонн чугуна[87]. Работали они, правда, уже не только на шлаке, но и на добываемом наемными артелями сырье – болотной, озерной и луговой руде.
И тут нужно сделать отступление.
В 1607–1608 годах в результате завершения успешной военной кампании в Ливонии и против степи, а также «раскулачивания» Церкви в руки Дмитрия попало около 37 миллионов счетных «ивановских» рублей, то есть состоящих из 100 копеек по 0,68 грамма. В 1608–1609 годах эта сумма увеличилась еще на 19 миллионов «ивановских» рублей, полученных от продажи запорожским казакам трофейного и нового вооружения (пушки и ружья). После грабежа Крыма деньги у них были в изрядном количестве. Таким образом, выходило около 56 «ивановских» (68 граммов) или 28 имперских (136 граммов) счетных рублей.
Ситуацию усугублял еще и факт того, что в 1608 году за счет масштабной конфискации земель помещиков (9/10 площадей) и Церкви (3/4 площадей) радикально возросли казенные земли (практически втрое). А потому, несмотря на заметное снижение налогов и устранение внутренних таможенных сборов, в казну пришло значительно больше денег, чем до реформ. Если в 1608-м – «всего» 2,0 миллиона «ивановских» рублей, то уже в 1613 году получилось 3,6 миллиона «ивановских» рублей.
Чудовищные деньги по меркам Руси!
