двойные заклинания у них выходили замечательными, образцовыми. Никакие другие пары учеников не могли повторить столь же слаженного и вдохновенного исполнения – как не получалось подобного у них самих в парах с прочими магами.
– Ты глянь на них – будто танцуют! – шептал кто-то в толпе.
Серебристые нити, подчиняясь Бивилке, расшатывали колья, а те, послушные велению Шадека, все глубже уходили в светло-серую толщу камня. Он потрескивал, там и сям откалывались куски, густо сыпалась пыль, окутывая подножие. Силуэты магов и орка через эту дымку казались далекими, мглистыми. Хорошо видны были только движения ладоней, окутанных сполохами: пронзительно-белыми у Бивилки и густо-синими у Шадека.
Если по-честному, маг побаивался, как бы не пришлось в итоге отступать перед каменюкой с дурными лицами, бормоча невнятные оправдания по поводу «Тьфу и растереть». Глыба оказалась куда толще, чем ему думалось, и колья, даром что магические, уже с большим трудом вгрызались в камень. А пыль застилала глаза и забивалась в нос, заставляя часто смаргивать и фыркать не хуже лошади. Под ноги сыпались мелкие камешки.
«Как там мой конек?» – не к месту подумал маг и снова фыркнул так, что конек бы, пожалуй, обзавидовался.
Скосив взгляд на Бивилку, Шадек увидел, что руки у нее дрожат и меж бровей прорезалась морщинка. Но серебристая нить упорно продолжала расшатывать Разлад, позволяя ему пробиваться еще глубже.
А когда колья по всей длине окончательно скрылись из виду, маг вдруг подумал и тут же вскрикнул:
– Эй, а как мы удержим ее, когда…
Окончание фразы заглушил грохот: Разлад расколол глыбу, пройдя насквозь. После чего, как всякий порядочный Разлад, побежал от образовавшейся дыры во все стороны, кроша каменную глыбу на огромные куски. Которые, как опять же положено частям целого, лишенным опоры, начали падать наземь.
На то самое подворье, которое маги подрядились спасти.
Шадек швырнул в них кое-как слепленное заклинание парения. Подумал, что не меньше двадцати здоровенных каменюк все равно сей вздох грохнутся во двор.
Сбоку взревел Агын, сзади из толпы закричали. Пыль поднялась столбом, послышался пронзительный женский вопль.
Воображение немедля подсунуло Шадеку картины разрушений: груды булыжников, обломки бревен, бывшие чьим-то домом, сломанные под корень плодовые деревья и еще, быть может, части тел, кое-где различимые под каменным завалом. Вот и все, что останется от хозяйства и семейства кожемяки.
«Нас на вилы поднимут, – пронеслось у Шадека в голове. – И правы будут. Мы ж угробили это семейство, спасители бдыщевы! Быть может, не всех – но угробили!»
Постепенно становилось тихо. Перестали сыпаться камни, захлебнулся-замолчал Агын, и придушенно примолкли жители поселка. Порывы ветра разгоняли поднявшуюся пыль.
Часть обломков Шадеку удалось подхватить заклинанием парения. Остальные камни попадали вниз.
Прямо на огромный магический щит, накрывший подворье куполом на высоте двух ростов человека.
– Тьфу, – выдохнул Агын.
– И растереть, – сглотнув, подтвердил Шадек.
У двух магов ушло немало времени, чтобы при помощи того же парения аккуратно переместить все обломки на пустырь. Тот, по счастью, находился недалеко от дома кожемяки. Щит, густо усыпанный пылью и каменной крошкой, то и дело подновляли.
Подворье теперь окружала каменная стена высотой по пояс: основание каким-то чудом выдержало атаку Разлада. Над стеной огромным пузырем покачивался запыленный магический щит, сквозь который ничего не было видно.
Убирать мелкий мусор маги уже не стали: выдохлись. До того, что щит, сказать по правде, в любой вздох мог лопнуть сам собой.
– Кто там хотел за кирки браться? – громко спросил Агын и безошибочно нашел глазами давешнего гнома. – Вот и отыскалось тебе занятие!
Чем ближе двигалось дело к завершению, тем громче дышали магам в затылки жители Фонка. Останавливались в нескольких шагах, вытягивали шеи, силились что-то разглядеть сквозь толстый слой пыли и каменной крошки. Агын поначалу отгонял их: не мешайте, мол, магам работать! Потом понял, что толку не будет: он-то один, а в разросшейся толпе собралась уже чуть ли не половина поселка.
– К демоновой матери мусор, – решил Шадек, когда последний крупный обломок был отправлен на пустырь. – Кто внутри не спрятался – тому баню вне очереди!
Маг протянул руку с заметно дрожащими пальцами, сделал такое движение, словно срывал белье с сушильной веревки, и пузатый купол исчез. Несколько ведер пыли и мелких камней ухнули вниз, во двор.
Оттуда незамедлительно донесся вопль женщины. Потом еще один. И еще. Каждый следующий – громче и визгливей. Но ни страха, ни боли в этом голосе не было.
Шадек устало опустился на корточки и пробормотал:
– Кажется, пока мы здесь камни ломали, внутри викса завелась. Ишь, воет.
