мире, зато было горячее желание участвовать во всем происходящем вокруг.
С тех пор он вынес собственный устав, который называл своим внутренним «кодексом», манеру просчитывать все заранее и дюжину шрамов.
Но сейчас вместо дурацких стычек ему нужно было позаботиться о себе. А именно – найти собственный паспорт, без которого приходится ежесекундно оглядываться – не пришли ли за ним люди в военной форме без знаков различий?
Отряд Дайгера уже полтора года как перебазировался из оккупированной Синдикатом Греции в воинскую часть, расположенную в пригороде германского Ганновера. Здесь Курта знали, он был третьим по влиятельности лицом.
Узнав его, постовые на КПП вытянулись по стойке смирно, отдали честь. Шлагбаум поднялся, и джип покатил по асфальтовой дороге мимо казарм, мимо гаражей и складов. Здесь все было новое, надраенное до блеска. Дайгер лично следил за сохранностью техники и правильностью хранения боеприпасов, спуску никому не давал. Нерадивые вояки стремились перевестись под начало другого командира, зато ответственные, преданные своему делу уважали его.
На плацу новобранцы в противогазах и при полном обмундировании преодолевали полосу препятствий. Сержант Гном, расставив ноги, замер с секундомером.
Ронни, сидящий позади возле окна, разинув рот, прилип к стеклу, чуть раскосые черные глаза его восторженно блестели. Капюшон он наконец снял, а вот причесаться не удосужился, и густые, жесткие, как конский хвост, волосы торчали в стороны. Дайгер смотрел на парня и не мог понять, что с ним не так. Наверное, какой-то гормональный дисбаланс, из-за чего он мелкий, как подросток.
Курт остановился возле третьей казармы, где жили рядовые, подождал, пока они выгрузятся, и покатил к последнему двухэтажному зданию офицерского состава, глянул на Ронни, сбавил ход и остановился возле санчасти.
– Выходим. Извини, парень, но без проверки я не могу взять тебя на службу, каким бы талантливым ты ни был.
Парень пожал плечами:
– Я знаю. Мне нечего скрывать, я чист перед Легионом, – он спрыгнул на асфальт, хлопнул дверцей, обхватил себя руками и сделался маленьким, жалким, как замерзший щенок. – Я не боюсь. Не люблю такие… эээ… места. Вы понять позже, – он посмотрел на Дайгера с вызовом и шагнул на порог приземистого одноэтажного дома с высоким цоколем без окон.
В цоколе и находилось основное оборудование. Там могли оказать скорую помощь, тяжелых пациентов отправляли в госпиталь в Ганновере.
Отодвинув Ронни, Дайгер нажал на кнопку звонка, уставился на замаскированные камеры. У него был допуск в лабораторию, но пластиковую карту пропуска он с собой не брал. В динамике щелкнуло, и донесся голос дежурного:
– Здравия желаю!
– Открывай, со мной гость.
Щелкнул замок, и дверь открылась сама собой, являя круглое, с сосудистой сеткой на щеках, лицо Базиля. Дайгер шагнул в сторону:
– Этого парня мы подобрали в Хорватии при странных обстоятельствах. Он изъявил желание поступить на службу.
Базиль просканировал Ронни взглядом, кивнул:
– Понял. Проверить на профпригодность, провести соответствующие тесты.
– Потом передашь его Гному, вне зависимости от результатов.
– Так точно. Проходи…
– Ронни, – представился парень и исчез за дверью, а Дайгер шепнул Базилю:
– Возможно, он агент. Будь внимателен. О результатах, какими бы они ни были, ему не говори.
Базиль кивнул и захлопнул дверь. Дайгер отправился на плац, который за санчастью и казармой видно не было, но доносились зычные команды Гнома. Солдаты уже выполнили нормативы, а сейчас отрабатывали технику рукопашного боя.
В современных условиях, когда армия неприятеля не только механизирована, но и роботизирована, это не самое необходимое умение. Но все равно в рядах Легиона огромное внимание уделялось развитию личности воина, будь то физическая или психическая подготовка. Как правило, одно дополняло другое, и отказываться от отработанных схем не спешили.
Будто почувствовав взгляд, Гном улыбнулся, поставил на свое место самого способного бойца, отдал честь и зашагал навстречу подполковнику.
– Рад приветствовать вас, подполковник Курт Дайгер!
– Вольно, – сказал Дайгер, завел руки за спину, наблюдая за молодняком.
Парни были совсем зеленые, неумелые, неуклюжие. Но через полгода из них получатся нормальные солдаты.
Гному было давно за пятьдесят, он не стремился сделать карьеру и уже много лет служил в звании сержанта. Прозвище он получил за низкий рост – сержант едва доставал макушкой до подбородка Дайгера, хотя тот был среднего роста. Но несмотря на изъян Гном пользовался авторитетом у подчиненных. Говорят, в мирное время он вел в школе физкультуру.
– Базиль приведет тебе парня, новенького. Когда будет время, проверь его.
– А-а-а, того лохматого задохлика, который был в машине?
