Иван Иванович Савенко и Владимир Александрович Звегинцов
Дней через десять после обнаружения схожести Ивана Александровича Звегинцова и Вениамина Ивановича Савенко Алексей Волынец, историк по образованию, человек пытливый и дотошный, выудил откуда-то из недр Википедии, по-видимому, фотографию брата Ивана Александровича — Владимира Александровича и догадался сравнить эту фотографию с фотографией Ивана Ивановича Савенко, предположительно его племянника. Между этими двумя обнаружилась ещё большая схожесть: Дядя и племянник более энергичны, чем дед и внук. У дяди и племянника удлинённые носы, жесткие складки под верхней губой, разные позы, но в каждой из поз чувствуется большее присутствие характера, чем у пары Иван Александрович — Вениамин Иванович.
Однако скальпы те же, волосы тонкие, у обоих — залысины, стремительно обещающие черепу стать совсем лысым.
А вот фотографии Варвары Петровны Савенко (какова была её девичья фамилия, мы не знаем, а может быть, так никогда и не узнаем) до нас не дошли. Кто же в ту эпоху фотографировал простых дворовых девок, испорченных барином, выданных замуж за подвернувшегося бездельника.
Фотографии нет, но сохранилось её прошение к «Его Превосходительству Господину Воронежскому Губернатору, от живущей в пригородной слободе города Боброва Бобровской волости солдатки Варвары Петровны Савенковой. Составленное ноября 3 дня 1874 года».
Сказано, что «К сему прошение Солдатка Варвара Савинкова а вместо ея неграмотной руку приложил дворенин Семен Черемисенов» (тоже не особо грамотный, но грамотный).
Вот оно, прошение, вместе с решением собрания крестьян-собственников слободы Масловки.
Фотография бы не помешала, но в прошении содержится множество деталей жизни солдатки Варвары Савенковой, позволяющей нам угадать, что за женщина была эта Варвара. Прошение добыл в каком-то архиве Антон Klimoff.
Итак, «Его Превосходительству,
Господину Воронежскому Губернатору…»
Впрочем, я подзабыл, вы ведь его уже читали.
После пылкого греха в бричке, да может всё было ещё проще, чего там, барин задрал своей бывшей дворовой девке подол, только и всего, Иван Александрович уехал. Ну, в Масловку, потом, куда там ездили государственные мужи из своих усадеб. В Москву, он же был и предводитель дворянства Звенигородского уезда в Москве. Или в Петербург уехал.
Что-то они друг другу обещали. Вероятно, он говорил, что перевезет её с мужем в Масловку, устроит в имении. Ни она не верила, ни он.
Такая любовь между барином и девкой. И он мой родственник, и она. Она — народ, сильный, лукавый, страстный, но фаталистичный, хуже буддистов.
Иван Александрович тоже сильный, лукавый, фаталистичный, знающий, что у каждого свой путь, у государственного мужа — свой, у солдатской жены — свой.
Мальчик Иван достался, естественно, родившей его Варваре. Она, вероятно, чувствовала, что ребенок он — от барина, от не мужа, от другого Ивана. Знала, женщины же знают. Непонятно, как его записали? Может, вообще не записали, умерли же у Варвары двое детей, записи о смерти есть, а о рождении — нет, но, может, они были записаны в метрической книге в другом городке, в другой слободе. И Иван, мой дед, тоже так вот где-то был записан?
Трудно теперь сказать, что там было.
Вероятно, отставной солдат знал, что Иван не его сын, но, будучи человеком душевным и скорее свободных нравов (хозяйства-то не водил до армии, вряд ли стал другим после армии, скорее всего остался праздношатающимся, землей не владел, на земле не работал), принял его. Только в 1894-м Варвара умерла. От «водяной» болезни.
В семье мал мала меньше детей полно. Отставной солдат Иван в 49 лет женился на женщине 48 лет из слободы Отрады и переехал туда. Почему мы знаем, что переехал? А потому, что из метрических книг Николаевского собора Иван, Прокопьев (Андреев) сын, исчез. Если бы умер, мы знали бы, была бы запись о смерти.
Перед тем как переехать в Отрады, Иван немного сократил количество детей, бывших у него на иждивении. Он (я предполагаю) съездил в Масловку (или даже сходил — она же рядом) и переговорил с Иваном Александровичем. Сказал, слушай, барин, Ванька-то — твой сын. Варвара умерла, я женюсь (или женился), переезжаю к жене в Отрады, забери Ваньку в Масловку, пристрой там кем-нибудь, пусть выучится, ну что он с крестьянами будет бедовать, с нами. Это же твоя кровь, твоя кость. Он и похож на Вас, не на меня. Забери, и мне будет легче, одним ртом меньше.
Иван Александрович, может быть, и прослезился. А может — нет, но понял, что прав отставной солдат. И взял Ваньку. Сочинили, будто бы это сын верного осетина Агеева и потому тут бегает. Выучили Ваньку в самой лучшей школе, ведь в Масловке была лучшая, да и общался с господскими детьми, я
