«Оно, — благоговейно прошептал в ее голове Марсо. — Всевышний… действительно оно! Айра, это же чудо! У меня просто нет слов!»
— У меня тоже, — проворчала она, чувствуя себя здесь на удивление уверенно. — Но не оттого, что мы тут, а потому, что я никак не могу с ним справиться! Марсо, как мне его растормошить? Он же угасает на глазах!
«Не знаю, — погрустнел призрак. — Наверное, стоит дать ему коснуться Перводерева. Говорят, эльфам помогает».
Девушка встрепенулась и дернула безразлично оглядевшегося мага за рукав:
— Пойдемте, лер. Раз уж Марсо так считает, то вам тем более надо попробовать.
— Зачем? — все тем же бесцветным голосом спросил Викран дер Соллен.
— Я не хочу, чтобы вы умирали!
— А зря.
Айра в отчаянии прикусила губу.
Проклятие, он же совсем плох! Даже неясно, что им еще движет и заставляет переставлять онемевшие ноги, следуя за настойчиво теребящей его ученицей. Впрочем, и это будет длиться недолго. Как только она отпустит его руку, маг тут же упадет. А потом закроет глаза и провалится в пучину внезапно разверзшейся памяти, как в разинутую пасть неведомого зверя, где и утонет с головой, потому что больше не имеет ни сил, ни желания жить.
Выходит, вот оно какое, Эиталле, — равнодушное и жестокое. Оно убивало бывшего охранителя изнутри. По каплям забирало его жизнь и раз за разом выхватывало ужасающие подробности лишь для того, чтобы он помнил. Чтобы по-прежнему страдал. И чтобы до самого последнего мига понимал, что это по его вине так случилось. Что он упустил свое единственное счастье. Своими руками его уничтожил. А за это Эиталле теперь уничтожало его. Мучительно медленно. Наслаждаясь каждой минутой этой бесконечной агонии. Раздирая на части живое сердце и заставляя его исходить горячей кровью. Ровно до тех пор, пока оно окончательно не сдастся и не остановится.
У Айры на глаза навернулись слезы.
— Учитель! Пожалуйста, придите в себя! Мастер Викран! Лер! Господин дер Соллен!
Маг поднял на нее помертвевший взгляд, и у нее болезненно сжалось сердце: сколько боли… Всевышний, сколько же там было боли! И сколько невыносимой муки, которую принесло ему Эиталле!
— Это я виновата, — в ужасе прошептала девушка, не смея отпустить его руку. — Это я вас сюда привела. Пожалуйста, лер, услышьте меня! Не умирайте! Вы мне очень нужны!
— Зачем? — глухо спросил он, словно из могилы.
— Затем, что вы — мой учитель! Затем, что я давно не сержусь. Затем, что вы спасли мне жизнь! И вообще…
Маг прикрыл веки и сделал наконец неуверенный шаг вперед. Но Айра настойчиво потянула дальше, сражаясь за каждую пройденную пядь, что-то говорила, шептала, почти умоляла, а сама тянула, тянула, тянула… до тех пор, пока не подвела его к могучему стволу и не заглянула пытливо в неподвижное лицо.
— Учитель, вы слышите?! Коснитесь его, и Перводерево ответит на ваш вопрос.
— Не надо. Я уже знаю ответ, — тихо уронил маг, и она совсем пала духом.
— Марсо, помоги! Что мне делать?!
«Не знаю, девочка моя, — вздохнул невидимый призрак. — Боюсь, здесь я тебе не помощник. Смерть Эиталле трудно пережить, это правда. Но еще труднее понять, что ошибся дважды… или даже трижды, когда сначала не понял, что она жива, а потом едва ее не убил».
— О чем ты, Марсо? Что за странные вещи говоришь?
— Ни о чем, милая. Просто мысли вслух.
— Проклятие! — взвыла девушка, когда Викран дер Соллен бессильно опустился на землю и устало прислонился лбом к шершавой коре. — Он умирает, а ты несешь какой-то бред! Помоги мне! Помоги его удержать!!!
«Это под силу только тебе, Айра».
— Но как, если он даже не слышит?! Если он живет сейчас там, в прошлом?! А помнит и видит только одно?!
Кольцо на ее пальце неожиданно сверкнуло и с коротким вздохом выпустило из себя полупрозрачное белесое облачко.
Марсо встал во весь рост, приобрел вполне различимое лицо — удивительно молодое и на редкость красивое. Набросил на плечи длинную мантию, сотворил откуда-то приличествующую его статусу одежду. И всего через несколько секунд перед удивленно отступившей девушкой стоял не полупрозрачный силуэт, а почти настоящий, лишь слегка просвечивающий по краям мужчина — средних лет, с густой русой шевелюрой, короткой темной бородкой и глубокими карими глазами, в которых поселилась непроходящая грусть.
— Марсо?
— Здравствуй, моя милая, — знакомым голосом сказал бывший архимаг. — Теперь я могу тебе показаться по-настоящему. Правда, ненадолго, но даже это приносит мне радость. Ты молодец, девочка. Ты справилась. Прости, что я не всегда был с тобой откровенен. Прости, что иногда сердился и ругал. Прости, что был так долго слеп. И поверь, что я безмерно благодарен тебе за великодушие.
